улыбались друг другу, иногда, чтобы побороть смущение, шёпотом заговаривали со своими соседями, но болтовня быстро замолкала.
На меня почти никто не обратил внимания, чему я была очень рада.
Устроившись неподалёку от сооружения, напоминающего институтскую кафедру, я с интересом принялась разглядывать моих будущих одноклассников. Никогда не видела столько суперов в одном месте. Мне даже показалось, что я узнала нескольких девочек, с которыми уже однажды где-то встречалась, но подойти к ним не решилась. Напуганные, как и все остальные, они вряд ли могли бы оказать психологическую поддержку.
Никита помялся рядом с полминуты и ушёл, едва кивнув напоследок. Я даже слегка обиделась. Что он, стеснялся знакомства со мной, что ли?
И тут я увидела того, кого совсем не ожидала встретить. По крайней мере, тут, в «Штуке» в толпе абитуриентов. Я даже слегка расширила глаза, видя, как очень загорелая девочка в коротких шортах и вызывающе яркой футболке, довольно высокая для своих неполных десяти лет, стоит около входной двери, и о чём-то весьма живо общается с дежурным старшекурсником.
Я сразу узнала её. Полина Иванова. Единственная и любимая дочь ныне действующего Сенатора Земли. Самый известный ребёнок нашей планеты. Мне, конечно, было известно, что мы с ней – одногодки (по этому поводу некоторые взрослые даже находили повод для шуток), но то, что мы будем учиться на одном курсе, может быть даже в одном классе – это оказалось полнейшим сюрпризом.
На фоне прочих детей из-за своего самоуверенного вида Иванова казалась ученицей как минимум второго-третьего класса.
Хочу признаться: я крайне любопытна. Мне стало интересно, о чём так долго можно разговаривать с парнем, которого, может быть, видишь впервые в жизни, и я подошла ближе.
– А Васильев тоже здесь учиться? – Спросила Иванова.
– Васильев – в пятом классе, это двадцать восьмой корпус.
– И как его успеваемость?
Дежурный пожал плечами.
– Нормально, как и у всех. Если пять лет оттянул. Иначе бы вылетел.
– Папуля у него противный – жуть, – продолжила девочка. – Сынок, наверное, весь в него.
Было понятно, что старшекурснику не совсем приятно заниматься сплетнями, но прервать свою собеседницу он не решался. Он не останавливал её, иногда поддакивал, но сам не говорил ни слова.
Это могло продолжаться до бесконечности.
Ивановой, наконец, надоело вести монолог, и она развернулась, чтобы уйти, но тут увидела меня.
– Привет! Подслушиваем?
– Я?! – Моё лицо вспыхнуло. – Я нечаянно тут…
Есть у меня такая особенность, унаследованная от папы: у меня очень нежная кожа. Я постоянно краснею по всякому поводу и даже без. Иногда, даже достаточно упомянуть в любом постороннем разговоре моё имя, как я чувствую, как краска заливает лицо.
Полина взглянула на меня. Так оценивающе и внимательно мог смотреть ценитель на произведение живописи. Мне захотелось провалиться сквозь пол.
Само