де Овалле слышал в Чили; была поющая зеленая яшма из окрестностей древнего города Куско, издающая удивительно нежный звон. Были у него и раскрашенные тыквы с камешками внутри, которые звенят, если потрясти; длинный мексиканский рожок, в который надо не дуть, а, наоборот, втягивать воздух; труба туˊре амазонских племен, чьи неприятные дребезжащие звуки слышны на расстоянии трех лиг; тепонацтль с двумя вибрирующими деревянными язычками, по которому бьют палками с наконечниками из эластичной смолы, добываемой из млечного сока растений; йотли – колокольчики ацтеков, которые развешивают гроздьями словно виноград; и большой цилиндрический барабан, обтянутый кожей огромных рептилий, вроде той, что видел Берналь Диас вместе с Кортесом в мексиканском капище и оставил нам столь красочное описание его заунывного звучания. Замысловатость инструментов завораживала Дориана, и он испытывал странное удовольствие при мысли о том, что искусство, как и природа, создает порой своих чудовищ, отвратительных как для взгляда, так и для слуха. И все же некоторое время спустя он устал и от них и вновь сидел в своей ложе в опере либо один, либо в компании лорда Генри, с восторгом слушая «Тангейзера», и в увертюре к этому дивному произведению ему чудился отзвук трагедии его собственной души.
В одно время Дориан увлекся изучением драгоценностей. Он появился на костюмированном балу в наряде герцога де Жуайеза, адмирала Франции, и на его камзоле было нашито пятьсот шестьдесят жемчужин. Эта страсть захватила его на долгие годы и фактически никогда не покидала. Целые дни он посвящал разглядыванию и раскладыванию по футлярам разнообразнейших камней своей коллекции, среди которых был оливково-зеленый хризоберилл, что становится красным при свете лампы, кошачий глаз с серебристыми прожилками, фисташково-зеленый хризолит, бледно-розовые и золотистые, как вино, топазы, густо-алые карбункулы с мерцающими внутри четырехгранными звездами, огненно-красные гессониты, оранжевые и фиолетовые шпинели, аметисты с вкраплениями рубинов и сапфиров. Он обожал золотистость янтаря, жемчужную белизну лунного камня и изломанную радугу молочного опала. В Амстердаме он раздобыл три огромных и удивительных по своей чистоте изумруда и старинную бирюзу – предмет зависти всех коллекционеров.
Открыл он для себя и удивительные истории о драгоценных камнях. В «Clericalis Disciplina»[24] Педро Альфонсо упоминает змея с глазами из настоящего гиацинта, а в романтической истории Александра, завоевателя Эматии[25], говорится, что в долине Иордана есть змеи с гребнями из настоящих изумрудов, растущих у них на спинах. Филострат писал о камне из головы дракона; его можно погрузить в магический сон с помощью золотых букв и багряницы и потом убить, чтобы достать камень. По мнению великого алхимика Пьера де Бонифаса, бриллиант делает человека невидимым, индийский агат – красноречивым, сердолик усмиряет гнев, гиацинт погружает в сон, аметист рассеивает винные пары. Гранат