заглянула в щель – никого. Заскочила внутрь и закрылась на засов.
Ретт Уилсон!
Одно только его имя вызывает во мне желание найти того убийцу, познакомиться с ним и на правах “другана” попросить его снести Ретту голову с плеч.
Я думала, верила и надеялась, что больше никогда не встречу этого человека в своей жизни. Мы жили словно в разных мирах: я нищая журналистка, с трудом перебивающаяся от зарплаты до зарплаты, а Ретт – известный детектив. Конечно, после нашего расставания я слышала о нем неоднократно. Газеты пестрили его фотографиями, и каждый второй житель города при упоминании Ретта Уилсона восхищенно закатывал глаза.
Его боготворили.
Все, кроме меня.
Да и разве могла я не скрипеть зубами, вспоминая его лицо? Лицо человека, который растоптал меня с отвращением, как навозного жука. Приручил, использовал, выбросил и забыл.
Я и замуж-то вышла, только чтобы о нем не думать…
Тряхнула головой, прогоняя воспоминания. Села на кровать, но тут же вскочила и принялась ходить по комнате из угла в угол.
Так, что я имею спустя шесть лет? Ум, определенно. Я уже не маленькая глупышка, какой была тогда. Перестала верить людям, закалила характер и научилась говорить четкое “нет”.
Я взрослая, самостоятельная, самодостаточная женщина. Да, нищая, но разве Ретт об этом знает? Не знает. А сейчас мы с ним на равных условиях – оба скрываемся…
А от чего сбежал он?
Ой, да неважно. Ничто не важно, кроме того, что я обязана показать себя с лучшей стороны. И вовсе не для того, чтобы Ретт “понял, кого потерял”, а чтобы видел, что я по нему не страдаю.
Совсем не страдаю. Ничуть. И это даже отчасти правда: меня все эти годы мучило только одно желание – чтобы мужское достоинство Ретта отсохло к чертям собачьим.
В стену полетел графин. Я не поняла, как схватила его с тумбы и швырнула в сторону. Только когда осколки со звоном осыпались на пыльный пол, ошарашено моргнула.
До чего меня доводит этот человек! Даже спустя долгие годы я продолжаю злиться и от ярости плохо соображать. Когда Ретт меня бросил, то все, что я могла – просить его остаться.
Я умоляла его не уходить. Как идиотка. Жалкое было зрелище.
Рыдала ночами, спала в его рубашке. Рубашкой я потом мыла пол, но в первые-то месяцы не снимала ее с себя. Она пахла мятным одеколоном – любимым запахом Ретта Уилсона.
Интересно, он до сих пор пользуется этим ароматом?
С трудом заставила себя сесть в кресло. Ноги тряслись. Я обняла себя, чтобы успокоиться, но не помогло.
Что там говорил Тирел – я не могу уехать из Ковентора, пока за мной не пришлют?
Шкатулка! Он ведь дал мне шкатулку!
Я написала Тирелу на клочке бумаги. Поставила с десяток восклицательных знаков, чтобы он точно понял, что дело плохо. Сунула в почтовик и захлопнула крышку. Вот и все, теперь остается только ждать ответ.
Прошло еще не меньше часа, прежде чем я вспомнила, как правильно дышать. Медленно и спокойно. Ну, подумаешь, со мной в одном доме живет