Дрожим, волнуемся.
А на острове вспышки яркие, там много радости и добра. Поэтому там так всё светится.
– Думаешь?
– Да. И отставить ненужное словоблудие! Вперёд, в город света и радости, – приказала капитан.
– Слушаюсь! Но как?
И мы задумались. Паруса порваны, не сдержать больше ветер. Как дойти до острова света и радости?
– Давай по-бурлацки, – предложила я.
– Это как?
– Лямку на плечи и с песней. Мы по бережку идём, песню солнышку поём.
И они пошли. Солнышко отражалось в воде, и они шли по нему, стараясь поднять больше солнечных брызг. Брызги летели во все стороны и были похожи на хрусталики. Кто не ходил под лямкой, тот не может представить, каково это. Попробуйте. А если держать цепь руками, то это уже не по-бурлацки, да и брызг меньше.
– Давай пароход сделаем, – сказала я. – Новая ступень прогресса.
– Это как?
– Ты с одной стороны, я – с другой. Вроде колеса – и дуду! Поехали.
– А ду-ду обязательно?
– Конечно. Мы же пароход теперь. Новая ступень прогресса.
И мы запароходили и так разогнали, что из-под форштевня волна пошла. Ура-а-а! И бац!.. Удар – и мы опять плаваем, как… ну… как эти…
– На риф налетели, пробоина в правом борту! – заорала я.
– Без паники, – осадила капитан, она была сурова, когда командирила.
Мы сели на мель. А дальше опять глыбь моря-океана Москва по колено, а то и по пояс. Труден путь к счастью. А город сиял и манил блеском прекрасных таинств. Только красота и таинства могут так сиять. Надо было как-то перетащить корабль через мель, чтобы дойти до прекрасной мечты.
– Не судьба, – вздохнул кэп. – Если только бросить корабль на произвол судьбы и вплавь, то есть пёхом, дойти до острова. Но сие недостойно морского волка-поэта.
– А я морячка – поэтка, что ли?
– Мы стоим у ворот.
– Водяных, что ли? За которыми собрано всё мерзопакостное, что есть в столице?
– Бунт на корабле! Бунтарей за борт!
– Я уже за ним.
– Тогда на рею.
– Садистка вы, кэп.
– Моли судьбу, несчастная, а то тебе вздёрнутой на рее болтаться.
– Господи! Еси на Небеси, за что муки египетские? На Парнасе чуть в говно не вляпались, на корабле петлёй грозят за правду-матку. Как негуманно, не либерально! Это от зависти. Да и рея твоя треснет. Я девушка при теле.
– Ах! Ох!
– Да уже один форштевень чего стоит.
И я натянула мокрое платье на груди. Женя смутилась и отвернулась.
– Всё равно на рею. Теперь за хвастовство.
Кэп поставил весло вертикально, и я полезла по нему. Немножечко, но влезла, и бултых в воды: рея не выдержала. И мы опять барахтались в воде.
– Так мы идём туда, где ждёт нас судьба, – сказала кэп.
– Давай как ляжет!
– Кто?
– Деревня Фортуна. Метнём: решка – не идём, орёл – идём.
И я метнула. Как в орлянке, брат научил. Высоко взлетела,