лечебнице в Тихвине, Разметелев купил себе белый билет. Но поскольку каждое решение имеет последствия, на приличную работу Олега не брали. Кадровики, лишь мельком взглянув на запись в военном билете, тут же выдавали как приговор: «Вы нам не подходите».
Перед тем как окончательно связать свою жизнь с поиском, Олег работал копачом на кладбище. Как-то раз его напарник Вадим предложил подзаработать на выходных.
– А что делать надо? – спросил Олег.
– Копать.
У Вадима был простенький металлоискатель, пара щупов. На выходных они поехали на станцию Погостье. Ещё в вагоне электрички Олег выхватил цепким взглядом несколько фигур молодых парней с рюкзаками и лопатами. Взгляд их был вороват и неспокоен. Так Разметелев стал «чёрным копателем». В первую же поездку он нашёл немецкий штык-нож в отличном сохране и «раньку» – немецкий нагрудный знак «За ранение». Вадим подсказал, где всё это можно продать, познакомил с народом, дал рекомендации.
Очень скоро Олег понял, что искать вслепую – не вариант. Нет, можно шарахаться в районе Погостья или Мясного бора, где ходят все кому не лень. Но места те давно уже выбиты, приличный хабар найти трудно. Нужны малоизвестные локации. И он засел в архивы, библиотеки, обложился специальной литературой о военных операциях в годы Великой Отечественной. Потом вышел на электронный архив NARA, что-то покупал, какие-то фотоснимки обменивал у других поисковиков. Чтобы не иметь проблем с законом, сколотил свой отряд и зарегистрировал его установленным порядком. К обнаруженным бойцам относился трепетно и честно, не оставлял их в лесу, не прикапывал, а в связке с муниципалитетами достойно хоронил со всеми воинскими почестями. И белый коп ему нравился больше: он позволял зарабатывать и оставаться честным с самим собой.
Район Пулковских высот оказался для Разметелева золотой жилой. Во-первых, практически нет конкурентов, один лишь Головач со своим отрядом путается под ногами. Во-вторых, земли в этом районе активно застраивались жилыми комплексами, а любой застройщик без акта о поисковых работах не мог приступить даже к нулевому циклу. И здесь появлялся он, готовый обследовать территорию, выдать необходимый акт и даже порешать вопрос своими силами в случае обнаружения воинского захоронения. Никаких угрызений совести по этому поводу Олег не испытывал. Он не бросал бойцов, не выкидывал кости. Он по всей науке эксгумировал обнаруженные захоронения, составлял протоколы раскопа как на одиночных бойцов и проводил перезахоронения всех на уже учтённом воинском кладбище. Муниципалы всегда шли навстречу, никому не хотелось возиться с новым захоронением, регистрировать его, тратить деньги на благоустройство. К тому же для чиновников ценность имели не хабар, не кости, – земля! А любые обременения делали землю дешёвой, а то и вообще не перспективной для застройщика, а значит бесполезной для муниципалитета.
Родионов Олегу не понравился сразу. За годы в поиске он научился угадывать чиновников с первого взгляда, видеть их невысказанные вслух желания, договаривать непроизнесённые фразы. Этот же был хмурым,