собираясь утолить жажду, две ящерицы, вычеканенные так искусно, что всякому, кто глядел на их переливчатые золотые спинки, чудилось, будто и чуть слышный шорох вспугнет ящериц и они укроются в трещине на стене. Были там и чаши, и дароносицы, и бронзовые, золотые, серебряные медали; все было усыпано драгоценными каменьями, словно в ту эпоху люди находили рубины, топазы, гранаты и алмазы в речном песке или придорожной пыли; наконец, были там нимфы, наяды, боги, богини – весь сияющий Олимп вперемешку с распятиями, крестами, с изображениями Голгофы; скорбящие мадонны и Венеры, Христы и Аполлоны, Юпитеры, метавшие громы и молнии, и Иеговы, созидающие миры.
И все это было не только искусно выполнено, но задумано с поэтическим вдохновением; не только прелестно, как прелестны безделушки для украшения дамского будуара, но великолепно, как величайшие произведения искусства, которые могут обессмертить царствование короля или дух нации.
Правда, ювелиры той эпохи звались: Донателло Гиберти,[16] Гирландайо[17] и Бенвенуто Челлини.
Сам Бенвенуто Челлини рассказывал в своем жизнеописании, более увлекательном, нежели самый увлекательнейший роман, о полной опасных приключений жизни художников XV и XVI веков, когда Тициан[18] писал, надев латы, а Микеланджело ваял со шпагой на боку, когда Мазаччо[19] и Доменикино[20] были отравлены, а Козимо[21] запирался на замок, стараясь так закалить сталь, чтобы она резала порфир.
Мы познакомим читателя с Бенвенуто Челлини, поведав лишь об одном эпизоде из его жизни: о том, что привело его во Францию.
Бенвенуто жил в Риме, куда призвал его Климент VII, и с увлечением работал над прекрасной церковной чашей, которую заказал ему папа; но художнику хотелось самым тщательным образом отделать драгоценную чашу, и поэтому работа подвигалась очень медленно. У Бенвенуто, разумеется, было множество завистников, потому что он получал выгодные заказы от герцогов, королей и пап и выполнял заказы с непревзойденным мастерством. И в конце концов случилось так, что один из его собратьев – ювелир, по имени Помпео, лентяй и клеветник, – воспользовался промедлением в работе Челлини и стал порочить его в глазах папы. Ежедневно, не зная ни отдыха, ни срока, Помпео возводил на Бенвенуто напраслину, то втихомолку, то во всеуслышание уверяя, будто он никогда не сделает чашу, потому что очень занят и якобы выполняет другие работы в ущерб заказам его святейшества.
Козни досточтимого Помпео сделали свое дело. Однажды он вошел, сияя от радости, в мастерскую Бенвенуто Челлини, который сразу догадался, что Помпео принес дурные вести.
– Ну вот, любезный собрат, – произнес Помпео, – я пришел к вам, дабы освободить вас от вашей трудной повинности. Его святейшество хорошо понимает,