тревожил землю Крибов, возвращаясь, каждый раз, на границы Рустонии, а затем, снова отправляясь в глухие таёжные леса, поросшие сплошь и рядом, высокими кедрами, пихтами и пахучим багульником. С каждым разом углубляясь в них дальше и дальше. Разоряя и сжигая дотла яранги, и стойбища, угоняя стада лошадей, и домашних оленей. Возвращая на родину пленённых ими мирных людей. Два раза Меэрон Крибов посылал навстречу отряду, туда, через Уст-Чумсгий перевал, до тысячи, лучших своих воинов. В ответ, получая от гонцов одно и то же донесение;
– Ваше войско, великий Меэрон, разбито!
В ужасном гневе носился он из угла в угол роскошных палат высокого деревянного дворца. Увешенного, сплошь и рядом, золотыми щитами и мечами, устланного дорогими коврами, заставленного серебряной посудой, которая изобиловала всевозможными яствами. Расположенного, казалось вдалеке от остального мира, в старой столице Крибов, Чисчее. На ровном плато среди таёжных гор. На берегу быстрой, холодной речушки, спускающейся с ледников Атапии, под названием Чумга. Рубил он головы гонцам, принёсшим дурные вести, даровал бесценные подарки своим военачальникам за головы безрассудных людей, писал грозные послания Князьям Рустонским, которые тут же, отказывались от вольных людей. Всё было бесполезно. Набеги продолжались, подбираясь всё ближе к его главному становищу из высоких рубленых домов, огороженному толстым, заострённым частоколом.
– Они как лисы!
Думал он, оставаясь наедине с собой.
– Хитры и бесшумны. Они так без труда однажды заявятся и сюда, в мой город, мои палаты. Надо срочно что-то предпринимать. Рустонские Князья, как один, говорят, что это не их люди. Тогда, чьи? Не хотят портить со мной отношения, находясь по границам своим в окружении множества врагов. И мне, не с руки с ними ссориться. Не такой я сильный, чтобы одолеть их. Значит что нужно? Нужно предложить им мир, подкреплённый дорогими подарками и закреплённый на бересте. Иного выхода я не вижу.
Меэрон громко позвал слугу, приказав ему:
– Пиши!
«Великим Князьям Рустонским! С почтением и уважением, Меэрон всех Крибов живущих! Да смилуется создатель наш! Ниспослав на наши земли мир и благоденствие! Да буде разумен тот, кто прислушается к словам этим! Ибо нет ничего лучшего, чем помыслы владыки о процветании его земли и жизни долгой раболепным слугам его. А буде кто тревожить их покой, наказанья строгого достоин буде, как Вами, Великими Князьями Рустонскими, так и мною, Меэроном Крибским! К тому и прилагаю дружбу свою, да подарки малые!
Он помедлил, некоторое время раздумывая и вымолвил:
– Так тому и быть!
После чего обращаясь к слуге, произнёс:
– Немедленно отправь это послание с гонцом к Рустонскому Князю Голору, в Челуз. Да пусть не возвращается без ответа.
А спустя месяц и Велису пришли от Голора дорогие подарки в виде сабли украшенной изумрудами, да два пуда серебряной монеты. К ним прилагался и пергамент. В котором, его лично восхваляли безмерно за службу геройскую, ни слова не обмолвившись о простых воинах, и отзывали, конечно же, к сборному