Отныне им оставалось только ждать и надеяться на лучшее.
– Не смотри на меня так, – проворчала мать.
– Как?
– Как на побитого щенка. Я знала, на что иду.
Она пригубила чай. Я опасливо покосился на стражу. Мы сидели у ворот лагеря, и я чувствовал, как в спину вонзаются их взгляды. О чем шушукалась их кучка, я не слышал и, пожалуй, не хотел слышать. Вдруг из ниоткуда появился Джаспер и зашлепал их по шеям.
– А ну, марш на пост!
Я перевел взгляд на мать Маргарет и улыбнулся одними уголками губ. Как внезапно все перевернулось: теперь я переживаю за нее.
– Он вас чуть не убил. – Я только сейчас заметил, что ее белая ряса вся в грязи.
– Но не убил же. За это спасибо тебе, – ласково ответила лекарша.
Мне сказать было нечего.
– Ладно, иди уже. Хватит мне на сегодня играть с огнем. Да и проку от меня сейчас… – Она с деланым возмущением махнула ушибленной рукой.
Я кивнул. Что ж, тогда к друзьям. Как приятно будет увидеть Недалью.
В лагере было мало моих ровесников, но кое с кем я все же водил дружбу. Их я и отправился искать сразу после встречи с монахиней.
Я пересекал поселение, нырял в узкие проходы между хижинами. Собирались мы обычно возле пня в дальнем укромном углу.
При виде Недальи у меня застучало сердце. Она сидела в общем кругу, метая резные кости.
Истинная акарша до кончиков ногтей. Наделенная могучими рельефными плечами, она походила на пантеру – в том числе и нравом. Лицо – квадратное, угловатых очертаний, с резкой линией челюсти и подтянутыми щеками. Небольшие темные глаза украшены длинными ресницами.
Она заметила меня и одарила приветливой улыбкой. О Гуган, голова пошла кругом!
– Хрома, – громко шепнул Трем, когда я подошел. – Опять ешь ее глазами. Нам оставь!
Они с Сиэмени покатились со смеху. Недалья и Колот молчали. Я вновь порадовался, что акары не краснеют.
– Перестань. – Она прижала меня таким взглядом, что я чуть не рухнул под его тяжестью.
У меня дрожали поджилки. Как я о ней мечтал – но Колот был выше и мощнее меня, а на таких девушки заглядываются чаще.
– Садись, любовничек, – подозвал меня Трем.
Мы все одногодки, с самого детства вместе, но со временем мне становилось в их обществе все неуютнее. Я рос не столько могучим акарским воителем, сколько жилистым и проворным вором.
Сиэмени нахмурилась и склонила голову набок. Бряцнули, как кости, вплетенные в ее косы украшения.
– Любовничек? – переспросила она.
Трем чуть замялся.
– От стражника услышал. Он так назвал Джаспера.
Я посмеялся со всеми. К счастью, обо мне тут же забыли. Между собой мы общались в основном по-человечески, на байрском. Трудно сохранять уважение к своему народу, если все люди кругом мнят нас низшим сортом. И даже от такой жизни мы старались брать лучшее.
– Любовничек! – пробасила она голосом Трема.
– Иди ты. – Он игриво бросился в нее грязью.
Колот заворчал.
– Трещите прямо как они. – В