«цветочки» по сравнению «мясокомбинатом», как инструкторы называли следующее испытание. Новобранца загоняли в тёмный лабиринт, в котором выстрелы слышались из-за каждого угла. Приходилось преодолевать его ползком или короткими перебежками, падая, на что попало, стрелять, подавляя огневые точки «противника». И это «что попало» оказалось влажным, мягким, скользким, воняющим тухлятиной и человеческими испражнениями.
Когда Маша разглядела в свете коротких вспышек, на что она упала, её охватило непреодолимое отвращение, вызвавшее неудержимую рвоту. Вокруг были разбросаны куски человеческих тел, обрывки внутренностей, разорванное в клочья разлагающееся мясо. Стены забрызганы кровью и чем-то ещё серо-красным, тягучим. Она завизжала от нестерпимого отвращения и ужаса, но очередной разрыв гранаты заглушил её голос и взрывной волной швырнул в лицо холодный мерзкий сгусток.
Маша, потеряв самообладание, вскочила, бросилась вперёд, но тут же поскользнулась на собственной блевотине и рухнула в ещё более противную лужу. Тогда, заглушая собственный страх, она заорала во всю силу лёгких и стреляла, пока не кончились патроны. Перезарядив автомат, броском преодолела коридор, швырнула гранату за угол и после разрыва вновь выпустила весь магазин в невидимого врага. Страх куда-то исчез, уступив место заполнившему всё сознание отвращению. И лишь это чувство гнало Машу вперёд, лишь бы поскорей вырваться из кошмарного лабиринта.
Когда новобранец «Милашка» вырвалась из «мясокомбината», уже невозможно было понять, отчего мокры её штаны и каким дерьмом она пахнет. И, надо сказать, не всем удалось достойно преодолеть испытания. Иногда кого-нибудь увозили в госпиталь на реабилитацию, а одного паренька сразу отправили в «дурку»: не выдержала психика. Хорошо, хоть бельё можно было менять каждый день, солдатская прачечная работала круглые сутки.
Постепенно мышечная боль проходила, тело привыкало к нагрузкам, к новому интенсивному режиму дня, к постоянным окрикам и пинкам инструкторов. Психика постепенно избавлялась от лишних возмущений и переживаний. Вот только к одному Маша привыкнуть так и не смогла – к общему туалету. Ходить всё равно приходилось, больше ведь некуда, но давалось это с огромным душевным напряжением. Даже обнажаясь в душе, она не чувствовала себя такой оскорбленной. «Неужели это не считается унижением чести и достоинства солдата имперской армии?!» – возмущалась Маша. – «Неужели это не оскорбляет Её Величества?»
По окончании двухнедельной подготовки в учебных ротах принимали воинскую присягу те, кто впервые попал в армию, после чего новобранцы становились рядовыми, а командиры отделений получали звание ефрейтора. Впервые солдатам был дан выходной и увольнение на сутки. Маша получила увольнительную лишь на восемь часов, так как не была приведена к присяге и по-прежнему значилась новобранцем.
Учебный лагерь располагался поблизости