Ирина, её голос стал тверже, словно она ступила на собственную территорию. Ковалев внезапно оживился, шевельнувшись на своем месте, будто укололся иглой настойчивых воспоминаний.
«Каждый имеет свои секреты,» – тихо ответил он, и в его глазах проскользнула тень, которая гипнотизировала Ирину. «Мы работали над проектом, и… иногда важно просто забыть о том, что было сказано порывом эмоций».
Ирина решила, что настало время действовать. Сердце колотилось в груди, она знала, что за этой неловкой игрой слов скрывается нечто большее. «Я не оставлю это так просто, Ковалев. Закончив разговор, ты не избежишь правды, какой бы непокорной она ни была».
С каждым мгновением нарастал гнетущий воздух её решимости, и туманные воспоминания о Трофимове, как темные облака, начинали собираться над головой. Вопросы заблудились в лабиринте страха, и каждая откровенная минута подталкивала её ближе к раскрытию тайны, заключенной в его молчании.
Ковалев определенно ощущал давление её взгляда, словно он стал центром вращающейся вселенной, где всё вокруг теряло форму. «Ты не понимаешь, Ирина, некоторые вещи лучше оставить в прошлом,» – произнёс он, но его голос дрожал, как осенний лист под порывом ветра. Он пытался скрыть растерянность, но ей было ясно – за его словами скрывалась болезненная правда.
«В прошлом? Но именно там и кроется ответ,» – настаивала она, подбирая слова, которые смогли бы пробудить в нем желание говорить. Её вдохновение росло, как неугомонный огонь, и она чувствовала, что приближается к грани, за которой находится нечто большее, чем просто тайна. «Ковалев, я знаю, что ты знаешь о Трофимове. У тебя есть информация, которую мы не можем игнорировать.»
Слова, произнесенные ею, повисли в воздухе, и Ковалев затаил дыхание. В его глазах мелькнула тень беспокойства, и он, наконец, открылся: «Ладно, я расскажу, но ты должна понимать – это изменит всё.» Мгновение тишины, а затем – разряжение, словно натянутая струна, внезапно ослабела. Секреты, скрытые в темноте, начали прятаться, готовясь всплыть на поверхность.
Ковалев крепко сжал кулаки, пытаясь собраться с мыслями. Ему не хотелось углубляться в прошлое, но понимал, что сопротивляться бесполезно. «Трофимов… Он был не просто человеком из нашего круга,» – начал он, его голос стал тише, почти шёпотом. «Он знал слишком много. У него были связи, которые могли разрушить всё, чего мы добивались.» Каждый словесный миг был превращением, и Ковалев осознавал, что его единственная надежда заключалась в том, чтобы объяснить Ирина, насколько всё серьезно.
Её глаза расширились от удивления и тревоги. «Связи? Неправильные связи?» – прошептала она, наполняя каждое слово сильным смыслом. Он кивнул, и в этот момент тень недоверия между ними растаяла, уступив место пониманию. «Но это было давно,» – добавил он, – «я думал, мы оставили это позади.»
Ирина наклонилась ближе, её сердце стучало в унисон с нарастающим давлением откровений. «Именно поэтому нам нужно вернуться к этому.