знают, что это смешные звериные фигурки вышли из домиков и кружат под дребезжащую мелодию башенных часов сказочного бронзового зоопарка.
А потом в мае земля подсыхает, и открываются огромные спортивные поля парка. И тогда, с битами наперевес, хорошо отмерять геометрию улиц и авеню Острова, туда, на свежий песок, подметенный машинками так, что остаются ровные полоски бейсбольных полей за гранью жесткого ежика зеленой лужайки. К началу лета – оно здесь начинается в ночь летнего солнцестояния – отрывается летний амфитеатр Шекспировского фестиваля, и настоящие звезды и луна безрезультатно стараются придать космический смысл плохой игре актеров любителей и блеклым их голосам. Но волшебство реальной летней ночи проявляет вопреки всему волшебство «Сна в летнюю ночь». И уж фильм «Осень в Нью-Йорке» смотрели все, и все знают каким золотым, красным и романтичным может быть Парк. А зимой парк всеми силами хочет стать рождественской сказкой, чтобы длить и длить ее на старом катке, с тупыми лезвиями прокатных коньков.
И все бы хорошо, даже и растиражированная романтика осеннего наряда, и любимые туристами перекрестки дорожек для танцев на старомодных четырехколесных роликах, все бы хорошо, ведь сколько жизней вобрали Парк в себя: и пары, и семьи, и дети.
Все бы хорошо.
Да вот когда строили первую ветку метро в Нью-Йорке, случилось страшное. На рабочих из стены котлована на Восемьдесят второй Западной улице посыпались скелеты и полуистлевшие гробы. И пресса взорвалась: «тайна, невозможно понять, секретное захоронение жертв гангстеров». А случилось это всего через пятнадцать лет после того, как Город сравнял с землей деревню свободных чернокожих аболиционистов Сенека Виллидж и разбил на ней западную часть Парка.
«Полная амнезия, полное забвение потерянной черной утопии», – так уже в наше время горько сказал историк Центрального Парка.
Круг мозаики IMAGINE выложен на земле в том самом месте, где сейчас через сто пятьдесят лет можно лишь вообразить, как гудел колокол церквушки позабытой ныне деревеньки Сенека Виллидж. Эрик, как всегда, понял: Аня в эту секунду разлюбила этот Парк, словно сняв розовые очки и взглянув в подлинное лицо любимого, и ей больно сейчас. Они спрятались в тень у загородки карусели и смотрели на детей, рассаженных по крупам старинных ярких лошадок. Дети радостно и испуганно вцеплялись в стальные стержни, по которым вверх-вниз скользили-скакали кони. А их родители ели мороженое, пританцовывали в такт дребезжащей шарманке, сжимая палочки с облачками сладкой ваты и махали руками всем и своим, и чужим детям.
А по внутреннему периметру парка по круговой асфальтовой дорожке, не останавливаясь, катила волна нарядных спортивных горожан на роликах и велосипедах, а конные экипажи, позвякивая ведрами для конских яблок под хвостами лошадей и попахивая великолепным навозом, уступали им дорогу
ГЛАВА 2