открываются старые раны.
– Я попрошу вас молчать, господин прапорщик! – повысил голос ротный.
– Оставьте, пожалуйста! Можете возвращаться!
Прислушиваясь к своим и чужим шагам, Валет услышал позади торопливый треск, понял: ротный уходит назад. А через минуту Беликов, переходя с фельдфебелем на левое крыло роты, бормотал:
– …Прохвосты, чуют! Как только серьезное дело, они заболевают или у них открываются старые раны.
А ты, новоиспеченный, изволь вести полуроту… Мерзавцы! Я бы таких… солдаты…
Голоса внезапно смолкли, и Валет слышал лишь влажный хлюп собственных шагов да трельчатый звон в ушах.
– Эй, землячок! – Кто-то слева засипел шепотом.
– Ну?
– Идешь?
– И-иду, – ответил Валет, падая и задом сползая в налитую водой воронку.
– Темно-то… – слышалось слева.
Минуту шли, невидимые друг другу, и неожиданно у самого уха Валета тот же сипящий голос проговорил:
– Пойдем рядом! Не так страшно…
Опять молчали, переставляя по влажной земле набухшие сапоги. Ущербленный пятнистый месяц вдруг выплеснулся из-за гребня тучи, несколько секунд, блестя желтой чешуей, нырял, как карась, в текучих тучевых волнах и, выбравшись на чистое, полил вниз сумеречный свет; фосфорически блеснули мокрые иглы сосен, – казалось, сильнее при свете запахла хвоя, жестче дохнула холодом мокрая земля. Валет глянул на соседа. Тот внезапно остановился, мотнул головой, как от удара, разжал губы.
– Гляди! – выдохнул он.
В трех шагах от них у сосны, широко расставив ноги, стоял человек.
– Че-ло-век, – сказал или только подумал сказать Валет.
– Кто таков? – вдруг вскидывая к плечу винтовку, крикнул шедший рядом с Валетом солдат. – Ктой-та? Стреляю!..
Стоявший под сосной молчал. Голова его, как шляпка подсолнуха, висела, склонившись набок.
– Он спит! – заскрипел смехом Валет и, сотрясаясь, бодря себя насильственным смехом, шагнул вперед.
Они подошли к стоявшему. Валет, вытянув шею, глядел. Товарищ его тронул прикладом недвижимую серую фигуру.
– Эй, ты, пензинска-а-ай! Спишь? Земляк!.. – насмешливо говорил он. – Чудила-а-а, ты что же?.. – Голос осекся. – Мертвец! – крикнул он, отступая.
Валет, клацнув зубами, отпрыгнул, и на то место, где секунду назад стояли его ноги, спиленным деревом упал стоявший под сосной человек. Они перевернули его лицом вверх и тут только догадались, что под сосной нашел себе последний приют этот отравленный газами, бежавший от смерти, которую нес в своих легких, солдат одного из трех батальонов 256-го пехотного полка. Рослый, широкоплечий парень, он лежал, вольно откинув голову, с лицом, измазанным при падении клейкой грязью, с изъеденными газом, разжиженными глазами; из стиснутых зубов его черным глянцевитым бруском торчал пухлый, мясистый язык.
– Пойдем. Пойдем, ради бога! Пусть он себе лежит, – шептал товарищ, дергая Валета за руку.
Они