попадается под руку – неважно, дома разберусь! «Домой! Домой! Южные красавицы, утрите слезу!».., вот только портфель срывается с крючка: по полу скачут ручки, колпачки…откуда у меня замазка..?
– Привет… – вы выбрали отличный момент, чтобы познакомиться, мисс «Кучеряшка»!
И понеслось! Врать не буду – что происходило дальше и как мы разобщались – не помню. Зато помню, что вскоре к нам прибился Тяпа – персонаж проходной и примечательный лишь безответной влюбленностью в Яну. Яна…Первое время я была совершенно очарована новой знакомой. Никогда еще никто не общался со мной на равных, словно цель общения не унизить другого, не возвысить себя над собеседником, а…что? Это мне пока оставалось не понятно, но на подсознательном уровне нравилось, а потому нравилась и сама Яна с ее кучерявой шевелюрой и непривычно-ответственным подходом к учебе: Яна записывала то, что решали у доски и иногда даже слушала. В общем, на следующий же день, я переехала в левый ряд и прочно там обосновалась. Теперь мучения на уроках можно было назвать оправданными. Градус страданий стремительно понижался. На занятиях я общалась с новой знакомой, мы вместе жевали морковку и яблоки, а перемены разбавлял Тяпа. Меня крайне веселило то, как он всеми силами делал вид, будто Яна ему совершенно неинтересна, разве что как друг, а Яна в свою очередь изображала из себя святую наивность, «полагая», что так оно и есть.
По мере того как я узнавала Яну, а она меня, естественным образом происходил обмен сокровенным – «грязным бельем». *в сноску: для дураков: не про секс. Трупов в моих шкафах оказалось столько, что запах мертвечины долго скрывать не удалось… В первую очередь, прощупав почву и выяснив, что новая знакомая куда слабее, причем как физически, так и морально, я начала давить. Это не было целенаправленное унижение. Это был рефлекс. За годы общения, предшествующие нашей встрече, я уяснила одно – у любого разговора есть цель, и если это разговор дружеский, то его цель – обидеть.
Яна никогда не указывала мне на недостатки. Ей вообще будто бы и не было до них дела. Тогда это удивляло. Я попала в непривычное положение и судорожно искала выход. Впрочем, он нашелся сам. Раз не обижают меня – обижать буду я.
Надо сказать, поначалу я не понимала, что делаю, когда мимоходом пыталась задеть Яну. Натура «воздушная», немного «не от мира сего», она делилась со мной своими идеями, показывала стихотворения и рассказы, а я высмеивала их, не допуская открытой грубости, и все-таки подразумевая укол в каждом слове. Но удивительно – ничто ее не задевало. Она была выше этого.
Она писала мне стихи. Я их храню.
«Девочка, которая смотрит на ворон». Тогда меня знатно повеселила эта фраза. Я вцепилась в нее, как бульдог в ненавистную шею:
– Ну что? – спрашивала Яна, готовясь выслушать замечания и принять любую критику, но все же надеясь на похвалу. В нашей дружбе быстро наметился лидер – я, что здорово льстило самолюбию. Хвалить Яну было нельзя. Никогда. Хвалить ее – значило признавать за ней место в «поэзии». Единственным и главным