обещала не выдавать нас. Но с другой, как я могу верить человеку, которого практически не знаю.
Теперь нам с Томом нужно быть на чеку. И как можно скорее узнать, где первая подсказка, чтобы уйти от сюда.
Я быстрым шагом направилась к брату, чтобы сказать, что пойду на праздник, но, конечно же, не стала бы говорить о разговоре с Маликой. Мы хоть как уже были в опасности, его спокойная тревожность все только усугубила бы.
Томас был в доме и как только я сделала шаг за порог он, высунув голову из своей комнаты весело сказал:
– Отгадай кто идет вечером на праздник?
– Я точно, про тебя не скажу, – скучающе сказала я.
Он заметно оскорбился, но наигранно.
– Злая ты, – и засунул голову обратно в комнату.
До вечера я читала книги. Вообще я очень любила читать и к пятнадцати годам знала маленькую семейную библиотеку почти наизусть. Брат всегда подшучивал над этим, но, как ни странно, мои знания всегда нам пригождались.
Мама говорила, что моя любовь к чтению у меня от отца. Ведь именно он собрал все эти книги, которые мы перевозили каждый раз с собой. Для этого приходилось брать отдельную лошадь.
Хотя я и любила эти книги, никогда не могла понять, как можно бежать практически без одежды, но с книгами. Выглядело довольно нелепо. Но это то немногое что осталось от родителей.
К празднику моя тревожность почти прошла.
Я, надевая легкое белое платье без рукавов на тонких лямочках размышляла.
До того, как матери не стало, я могла сказать, что я обычный ребенок. Обычная девушка с удачными и не очень отношениями. Как дружескими, так и любовными. В моей жизни крутился вихрь эмоций и не только отрицательных. Я была влюблена. Была подругой. Я была живой. Чего нельзя сказать о состоянии сейчас.
И пускай это наш, возможно, последний праздник, я хочу на нем быть счастливой.
Я затянула густой длинный волос цвета вороного крыла высоко на затылке в хвост и изобразив улыбку вышла к брату.
Он уже стоял в легких брюках и свободной белой рубашке, на фоне которой его средней длины волос отливал желтым.
– Хоть бы метелку собрал, – я в шутку кольнула его. Он понял это по моей ухмылке.
– Только после того, как ты свою распустишь, – Томас наигранно широко улыбнулся.
Звуки на улице были отнюдь не лесными. Несмотря на то, что костер ставили у пруда в другом конце деревни, гомон голосов доносился и оттуда. Зарево от костра проносилось над всей деревней и было видно даже с нашего дома.
Именно поэтому так назвали этот праздник. Зарево Лета. Это тот свет, что освещает незнакомое будущее, как костер освещает темное пространство. Как еще одна надежда. Надежда на то, что мы сможем расстаться с обидами и не удачами. Надежда на то, что, проводив это лето, мы сможем увидеть следующее.
Для хранителей это было куда важнее, чем кинуть в костер подарок от неудавшегося друга или ужасного бывшего парня. Увидеть другой год. И, возможно, другую жизнь.
У костра уже собралась куча народу, от чего стало понятно, что здесь не только наша деревня, но и несколько окружных. Я немного напряглась,