себя грубо. Выставил вас из кабинета, даже не разобравшись, в чем дело. Это недопустимо, я знаю. И я должен объяснить, почему так произошло. Вы затронули болезненную тему. Для меня и моей семьи. Очень болезненную. Моя сестра Маша умерла 15 лет назад.
– Как же это? – не поняла Женя.
Она же видела ее в столовой сегодня. Живую, здоровую, красивую.
– Она же вроде у нас работает, социальными проектами занимается.
– Это другая Маша. Мария Николаевна Болотова. Мария Игоревна Болотова, моя родная сестра, умерла. И мои родители взяли в семью другую девочку, тоже по имени Маша. Удочерили. Давно. Ее родители тоже умерли. Погибли. Очень сложно это всё и тяжело… И тут приходите вы и…
Женя похолодела. Да тут, похоже, какой-то снежный ком смертей. Во что же она вляпалась? Что видела? Кто была эта девушка? Кто такой Борис? Ей очень хотелось спросить всё это у Ильи Болотова, но она, конечно, не решилась.
Вот откуда эта боль в его красивых, умных, синих, как Нева, глазах. Это вовсе не древнерусская экзистенциальная тоска питерского интеллигента, это вполне реальная потеря и боль…
Он и сам не понимал, зачем он ей все это рассказывает. Они могли просто больше никогда не пересечься. Начальник не должен извиняться перед мелкими клерками, даже если был неправ. А тем более что-либо объяснять. Илья никогда никому этого не рассказывал. И не собирался. А тут увидел, как она мокнет на остановке без зонта, и затормозил. Жалость? Вина? Он действительно не любил чувствовать себя виноватым. А он обошелся с ней грубо. Возможно, незаслуженно грубо.
– Простите меня, Евгения Александровна. И самое меньшее, что я могу сделать, чтобы загладить свою вину, отвезти вас домой.
Она беспокойно заерзала на сидении. Жене совсем не нравилось, что ему приходится с ней общаться из чувства вины, как будто она штраф за превышение скорости или еще какое-то наказание.
Она вздохнула. Ехать до ее дома было довольно долго по вечерним пробкам.
– Я далеко живу. Илья Игоревич, может быть, вы меня где-нибудь у метро высадите и всё.
Если погасить штраф быстро, то значительная скидка положена. Если признать вину, скостят срок. Но Илья отказался идти на сделку со следствием, которое вела его совесть. Виноват, значит отвечай.
– Я довезу вас до дома.
Женя вздохнула, сказала адрес и с тоской посмотрела в окно. Слишком дорого ему обходится одна единственная вспышка гнева, вполне объяснимая, как теперь выясняется.
Но раз уж ничего изменить нельзя, можно хотя бы насладиться. Не каждый день ее на машине возят, да еще на такой комфортабельной, да еще такой симпатичный шофер. Можно даже представить, что они… вместе. Что она привлекательная женщина. И у нее есть такой шикарный мужчина. И он подвозит ее до дома. Обычное дело…
Смешно! Уж скорее, можно представить, что она выиграла в лотерею миллион и наняла машину с симпатичным шофером. Нет, конечно, Женя не страдала комплексом неполноценности и не считала себя уродиной. Она была обычной. Из разряда «ничего». Но место свое знала. И оно, конечно,