удар бичом, да так, что кровь брызнет из-под нежной, привыкшей к материнским ладоням кожи. И ничего не поможет – ни слезы, ни мольбы, а тем более угрозы. В первый же день смелого мальчика, который пообещал зарезать надсмотрщика как барана, запороли до смерти, оставив труп лежать прямо в трюме, среди живых.
Мертвец лежал трое суток, раздувшись от жары и почернев до неузнаваемости. Это был первый урок строптивым рабам.
Второй урок они получили тогда, когда им впервые выдали еду. Это были засохшие лепешки и вареные плоды патата – пищу спустили в трюм в больших корзинах, не разделенную на порции. Просто корзины, лепешки и пататы. Успеешь, сумеешь отнять у голодных соперников – будешь жить. Не сумеешь – без еды ослабеешь и пойдешь на корм рыбам, а прежде – трюмным крысам, толпами бегающим по желобам вдоль стены.
Первую раздачу мальчик пропустил, не успел – те, кто оказался ближе, расхватали еду, и он остался ни с чем. На второй день он решил: «Я должен жить! Я должен отомстить тому, кто убил моих родителей! Я должен есть, чтобы отомстить! Я должен выжить во что бы то ни стало!»
И мальчик забыл свое имя. Он превратился в одного из зверьков, тварей, как их называли рабовладельцы. Мальчик был готов убивать – ради еды, ради воды, ради возможности остаться в живых.
Он не задумывался, что с ним будет дальше – что будет, то и будет. Главное – кусок лепешки, разваренный патат, сухое место под люком, в который опускают еду и воду. И мальчик дрался. Жестоко, так, как дерутся звери – с визгом, с яростью, пуская пену, как одержимый воин.
После первых же стычек остальные дети убедились, что с ним лучше не связываться – пусть возьмет то, что ему нужно, тем более что Щенок много не брал, только то, что ему было необходимо. Если бы он зарвался, набирал себе полные руки еды и потом чавкал в одиночестве – его бы давно попытались убить. Но то ли мальчик был очень умен, то ли инстинкт самосохранения его не подводил, но он брал по минимуму – одну лепешку, пару пататов, не более того.
Удар бичом Щенок получил после того, как яростно рыкнул на надсмотрщика, что спихнул его в сторону, когда мальчик в очередной раз потянулся к корзине с едой. Рык вышел неосознанно, как если бы кто-то попытался отнять еду у сторожевой собаки.
Бичом – это было очень больно, обидно, но Щенок сдержал себя. Он должен выжить. Должен отомстить. Должен. Он – рост! «Не забывай, ты – рост!» – сказала мама. И мальчик не забывал.
Что губит людей, попавших в беду, когда весь мир ополчается против них? Болезни, голод, раны – это само собой. Но еще – отчаяние. Чувство того, что все потеряно, все пропало, и больше ничего не будет.
Что можно противопоставить отчаянию? Идею. Уцепиться за нее, вбить себе в голову, заставить себя поверить.
Во что верил Щенок? В то, что когда-нибудь он найдет подонка, убившего его мать и отца, и выдавит ему глаза. А потом отрежет уши. Пальцы. Будет медленно резать на части, не позволяя умереть до тех пор, пока не превратит в кусок мяса, пригодный лишь для жаркого.
Он