носит на себе броню и не показывается на люди без телохранителей, потому что на его жизнь уже не раз покушались. Аркин увидел телохранителей сразу, они, как тараканы, окружили подлетевшую к дворцовой лестнице карету, запряженную парой лошадей, тяжело дышавших на морозном воздухе. Аркин ожидал, что будет подан автомобиль, но для его плана это не имело значения. Молодые люди, сопровождавшие премьер-министра, один за другим сели в карету, пока слуги очищали путь, расталкивая кучеров и водителей. Сновавшие рядом другие экипажи и машины объезжали премьерскую карету стороной.
Сто секунд.
Из мешка в руке Аркина раздалось шипение, догоревший фитиль наполнил воздух запахом жженой ткани. Когда Столыпин сел в карету, его охранники расслабились и пошли вперед, к лошадям. Аркин скользнул к карете, оставаясь незаметным в ее густой тени, бросил мешок под колеса и быстро сделал шаг назад.
Семьдесят пять секунд.
Не произнося ни звука, он мысленно отсчитывал секунды.
– Эй, ты!
Чья-то рука схватила его за плечо, и сердце Аркина остановилось. Пот выступил у него на спине. Он повернулся и увидел нависшего над ним огромного гвардейца.
– Что вам? – резко бросил Аркин, дивясь тому, что голос не подвел его и не дрогнул. – Я спешу. Мой господин велел подать машину.
Гвардеец, увидев шоферскую форму Аркина, произнес:
– Тебя как зовут?
– Григорьев.
– Так вот, Григорьев, скажи своему господину, что ему придется подождать, пока…
Но Аркин уже не слушал его. Столыпин стал выбираться из кареты и, обернувшись, крикнул своим оставшимся внутри спутникам:
– Ждите здесь! Хочу напомнить великому князю Михаилу, что завтра мы едем кататься верхом!
Аркин следил за каждым его движением так, будто оно было замедлено во сто крат. Вот блестящая туфля опустилась на красную дорожку, ведущую во дворец; вот рука в перчатке разжалась и снова сжалась; приподнялось плечо; повернулось бородатое лицо…
Шестьдесят секунд?
О Боже! Он сбился со счета.
Аркин попытался вырваться из руки гвардейца, но та держала крепко. Тогда он указал на лошадей перед премьерской каретой, которые кивали черными головами и беспокойно били копытами в снег. Неужели они почувствовали запах сгоревшего фитиля?
– Вам бы нужно помочь успокоить лошадей, а не то карета премьер-министра без него уедет. Не понравится ему это.
Гвардеец мгновенно утратил интерес к Аркину и ринулся вперед. Остальные лошади ржали, пытаясь отступить в темноту, и Виктор бросил быстрый взгляд на темное пространство под каретой Столыпина, но там ничего не было видно.
Тридцать секунд? Или меньше?
Он развернулся и бросился бежать, продолжая отсчет. Сколько он успеет сделать шагов? Тридцать? Будет ли этого достаточно? Перепрыгивая через бордюры, уворачиваясь от прохожих, он вдыхал