даже этих считаных блаженных секунд. Едва проснувшись, он тут же в мельчайших подробностях вспомнил все, что произошло накануне. Впрочем, сложно было оставаться в неведении, учитывая то, что он валялся на больничной кушетке с иглой от капельницы в правой руке.
Самочувствие его значительно улучшилось. Голова не гудела, руки-ноги двигались без проблем, хотя сильнейшая мышечная слабость не способствовала активным действиям. На затылке компресс, под которым ощущалась немаленькая шишка. Падая, он таки здорово приложился об пол.
– Эй, сокамерник, с добрым утром! – раздался прокуренный бас.
Сергей повернул голову и увидел тощего, как вобла, мужика лет сорока – сорока пяти. Он лежал на соседней кушетке с точно такой же капельницей, как у Сергея. Судя по огромному красному носу и одутловатой коже лица, мужик был заядлым алкоголиком.
– Что-то я раньше тебя здесь не видел! – не дождавшись ответного приветствия, продолжил алкаш. – Новенький, а?
– Ага, – угрюмо произнес Сергей.
– Что, реально первый раз, что ли? А чего накачался? С радости, с горя?
Сергей не ответил.
– Значит, с горя! – догадался тощий. – Ну, в этом мы с тобой похожи. Знаешь, чего я здесь оказался? Мне жена изменила. Классическая ситуация, хоть анекдоты пиши. Жили с ней двадцать лет душа в душу, любовь, дети, все дела… И тут так случилось, что я на день раньше вернулся из командировки. Захожу в квартиру – а она трахается с чуваком со своей работы. И стонет еще так, как со мной ни разу не стонала…
Тощий сделал паузу, ожидая от Сергея какой-то реакции. Реакции не было, и он продолжил:
– Я хотел набить морду этому уроду, да вышла незадача: он моложе меня лет на десять, спортсмен… В общем, морду набили мне. И я вот сижу и даже не знаю, что самое печальное: что мне выбили челюсть и полугодовую зарплату пришлось отдавать зубному? Что жена раздвинула ноги перед другим? Или просто то, что после двадцати лет тебя просто взяли и выкинули, как старую бесполезную вещь?
Он закашлялся.
– Так знаешь, я ведь даже старые вещи не выбрасываю. Ни пылесос там старый, ни холодильник, ни телевизор. Не могу выкинуть… ведь они мне верой и правдой служили, а на помойку их отправить – это как предательство. Поэтому что ни поломается – всегда чиню. А если что-то совсем уже морально устарело, ну там видеомагнитофон старый, то я его в гараж отношу или на летнюю кухню… Вот!
Сергей надеялся, что мужик наконец замолчит, но не тут-то было.
– И тут понимаешь – меня выкидывают, как старую дрянную бесполезную вещь! За что? Я ведь все делал для нее… Цветы, рестораны, курорты! Обидно, несправедливо. С тех пор я стал пить. Сильно пить. Хотя до этого капли в рот не брал… За полгода в клинику уже пятый раз попадаю. Даже привык как-то к этим стенам… Вот такая моя история! Теперь свою рассказывай.
– Да пошел ты…
Сергей закрыл глаза, стараясь не признаваться – никому, даже себе, – как сильно зацепила его история незнакомого алкоголика. Она совершенно не походила на его собственную – но в ней чувствовалась такая же щемящая горечь,