показательных танцев, для чего был приглашен модный в свете учитель.
При этом Нору не покидало странное чувство, что она все больше теряет саму себя, но тем не менее находится на правильном пути. И, как часто бывало, ей слышалось, что ее зовет Саймон, но теперь она наконец-то будто следовала его зову.
За два дня до свадьбы она еще раз пришла на могилу своего возлюбленного. Не говоря ни слова, она беспомощно стояла перед дорогой каменной плитой, которую заказал ее отец. И, как обычно, ничего не чувствовала. Здесь души Саймона не было. Если она хотела быть близко к его душе, то искать ее надо было в другом месте. Выходя с кладбища, Нора чувствовала скорее надежду, чем скорбь.
В тот же день она сняла с шеи бархатную ленточку с кольцом Саймона. Она не могла больше носить его, иначе Элиас начал бы задавать ей вопросы.
Итак, она положила свое драгоценное воспоминание в бархатный футляр и спрятала его в сумочке для шитья. Элиас никогда не найдет кольцо там, зато Нора всегда сможет достать его, если захочет. Она возьмет с собой на Ямайку также книги Саймона – ее служанка уже запаковала их. Слуги читать не умели, а ее отец уже давно забыл о том, что осталось после Саймона Гринборо. Среди ее собственных книг они не будут бросаться в глаза.
Глава 4
Свадьба была очень пышной. Брак Норы с плантатором намного старше ее был, против ожидания, воспринят лондонским обществом весьма доброжелательно. Слухи держались в допустимых пределах, а на бал пришли все, кто имел соответствующие ранг и имя. Леди Маргарет выступала в роли посаженой матери невесты, а Томас Рид с удовольствием принимал поздравления и комплименты, адресованные его красавице дочери.
Нора ходила, словно марионетка, среди праздничного убранства – ей ничего другого не оставалось. При свободных движениях украшение ее прически – диадема из лент и драгоценных камней – могло сползти набок, а платье с кринолином и шлейф могли зацепить мебель. Элиас вывел ее только на маленький менуэт, открывающий танцевальный вечер, после этого она могла лишь тихо сидеть, пропуская все мимо себя. В конце вечера мышцы ее лица свело судорогой от застывшей улыбки, плечи болели от напряжения и усилия держаться прямо, несмотря на массивное головное украшение, а еда тяжелым грузом лежала в желудке, на который давил чудовищно узкий корсет.
Элиас выглядел очень солидно – в соответствии с нарядом невесты он оделся по французской моде: на нем были брюки до колен и туфли с пряжками, а его камзол был из парчи кремового цвета. Нора считала, что они выглядели, как королевская пара. Или как король и его фаворитка? Эта мысль вызвала у нее откровенную улыбку, так что даже Элиас заметил это.
– Что тебя развеселило, Нора? – спросил он и дал ей тем самым понять, что, возможно, скучал на этом пиру точно так же, как и его молодая жена.
И Нора решила поделиться с ним своей мыслью.
– Мне кажется,