суть буржуазно-демократические революция и республика. Характер войны между буржуазными и империалистскими великими державами ни на йоту не изменился бы, если бы в одной из этих держав быстро был сметен империализм военно-абсолютистски-феодальный, ибо от этого не исчез, а только усилился бы империализм чисто буржуазный. Поэтому наша газета в № 47, тезис 9[13], и заявила, что партия пролетариата России не станет защищать в данной войне даже отечества республиканцев и революционеров, пока они шовинисты, как Плеханов, народники, Каутский, нашедельцы, Чхеидзе, OK и т. п.
И нисколько не спасает Мартова уклончивая фраза в примечании на стр. 118, где он, вопреки сказанному им на стр. 116, «сомневается», может ли буржуазная демократия вести борьбу «против международного империализма» (конечно, не может); «сомневается», не превратит ли буржуазия республику 1793 года в республику Гамбетты и Клемансо. Основная теоретическая фальшь здесь остается: в 1793 году передовой класс буржуазной революции во Франции воевал с дореволюционными монархиями Европы. Россия же 1915 года воюет не с более отсталыми, а с более передовыми странами, которые стоят накануне социалистической революции. Значит, сыграть роль якобинцев 1793 года может в войне 1914–1915 гг. только пролетариат, совершающий победоносную социалистическую революцию. Значит, русский пролетариат в теперешней войне мог бы «защищать отечество», мог бы счесть «характер войны коренным образом изменившимся» исключительно в том случае, если бы революция именно партию пролетариата поставила у власти, именно этой партии позволила бы всю силу революционного подъема и государственного аппарата направить на немедленное и непосредственное осуществление союза с социалистическим пролетариатом Германии и Европы (№ 47 «Социал-Демократа», тезис 11)[14].
Мартов заканчивает свою, эффектными фразами жонглирующую, статью эффектнейшим призывом к «российской социал-демократии» «в самом начале политического кризиса занять ясную революционно-интернационалистскую позицию». Если читатель желает проверить, не гнилушка ли скрывается под этой эффектной вывеской, пусть он поставит себе вопрос: что значит вообще занять позицию в политике? (1) Дать оформленную, от имени организации (хотя бы «пятерки» секретарей), оценку момента и тактики, ряд резолюций; (2) дать боевой лозунг момента; (3) связать то и другое с действием пролетарских масс и их сознательного авангарда. Мартов и Аксельрод, идейные вожди «пятерки», не только не дают ни первого, ни второго, ни третьего, но дают фактически во всех этих трех областях поддержку социал-шовинистам, прикрытие их! За 16 месяцев войны пятеро заграничных секретарей не заняли ни «ясной», ни вообще никакой программно-тактической позиции. Мартов качается то влево, то вправо, Аксельрод гнет только вправо (см. его немецкую брошюру особенно). Ничего ясного, ничего оформленного, ничего организованного, никакой позиции! «Центральным боевым лозунгом момента, – пишет Мартов от себя, –