Это для России с ее просторами маленькая область кажется незначительным, а для Голштинии – больше трети от территории всего герцогства.
– Мы с этой дикой стране только для того, чтобы вернуть родной Шлезвиг, – горделиво ответил Брюммер, если бы не карета с ограниченным пространством, то он бы и стал по стойке «смирно».
– И тетушка не прониклась нашей болью, – с показным сожалением произнес я, начиная разыгрывать до того продуманный спектакль.
– Да, я каждый день молю Бога, но он не посылает благоразумия императрице. Как же она не понимает, что это было бесчестным – украсть у нас прекрасный Шлезвиг! – говорил Брюммер со слезами на глазах.
А я думал, что как раз таки Елизавета благоразумна, что даже не помышляет о каком-то клочке земли в раздробленной неметчине. И пусть при этих мыслях у меня и щемит сердце, но душевные терзания переживем.
Шлезвиг, который вряд ли мог приносить в российскую казну больше, чем двести тысяч талеров дохода, стал бы бездонной бочкой, в которую пришлось вложится сразу не менее миллиона рублей, а после и кормить полки и чиновников, доставляя зерно в изолированную Голштинию. Так что двести тысяч талеров прибыли в идеале могли бы случиться не менее чем через лет десять расточительства со стороны России.
– Я Вам, сударь, очень благодарен за все. И понимаю, что был далеко не лучшим воспитанником, особенно тут, в России. Но есть некоторые моменты, которые хотелось бы прояснить, – я сделал паузу, ожидая проблеска заинтересованности у собеседника. В это время Бернхольц, так же ехавший с нами, был сторонним слушателем, делавший вид, что его тут и нет, вот только было видно, как и он напрягся.
– Да, Ваше Высочество, я слушаю Вас, – сказал Брюммер. Обращаясь ко мне по титулу, он проявлял не свойственную ему ранее вежливость к моей персоне.
– Возвращать Шлезвиг нужно не сразу, его просто не отдадут, а Россия будет сильно увлечена в европейскую политику и, возможно, войной с Османской империей. Так или иначе, но нейтральную Данию никто не станет трогать, она в системе союзных отношений с Россией, пусть и не официально. Датчане просто перекроют проливы, и Балтийское море окажется озером. Да и что получит Россия от Дании? Ни-че-го, если только деньги, а территории русским не нужны, – говорил я, но не видел понимания в Брюммере, зачем эта констатация и так понятных реалий.
– Вы что-то хотите предложить? – проявил нетерпение уже и Бернхольц, получив недовольный взгляд от Брюммера.
– Да, господа! Ненавистные датчане предлагали моему отцу деньги за отказ от претензий на Шлезвиг [Действительно Петру Федоровичу предлагались деньги за Шлезвиг. А проблему самого герцогства предлагалось решить заменой Гольштии, которая должна отойти Дании на Ольденбург, что даровался Петру Федоровичу и он, под нажимом Елизаветы в реальной истории, даже предварительно с этим соглашался]. Я предлагаю взять эти деньги, но позже, взять и сам Шлезвиг. Вооружиться, проявить себя в русской армии, показать мощь гольштейнского солдата, а после в ходе обязательного