нашли в секонд-хенде на Мэйн-стрит, и порываюсь дать ему пощечину. Я уверена, мне станет лучше, но за каждым нашим движением наблюдает полицейский, а я на девяносто девять процентов уверена, что Ричард предъявит мне обвинения.
Такой он человек.
Он Чад. Знаете, мужская версия Карен?[2]
Вот дерьмо. Я целых четыре года встречалась с гребаным Чадом.
И я планировала выйти замуж за этого придурка?
Вместо того чтобы ударить его, я тянусь к двери и дергаю ее, чтобы открыть. Но, конечно же, она закрыта, черт ее дери. Ричард вздыхает с выражением лица, говорящим: «Боже, эта женщина ни на что не годится», и я только сейчас понимаю, что он слишком много всего делает, вместо того чтобы просто открыть дверь.
Я выхожу из машины.
Закрываю дверь.
А потом стою у своего подъезда и смотрю сквозь слезы на пафосную красную машину, без колебаний уезжающую прочь.
Полицейский поворачивается ко мне.
– Мэм, у вас все хорошо? Он… что-то сделал с вами?
Я отвечаю, не глядя на него:
– Он разбил мне сердце.
Полицейский продолжает смотреть на меня, глупо моргая.
Я уверена, что он сожалеет о своем вопросе, как и многие люди в разговоре со мной.
– Все нормально. Он ничего такого не сделал. Извините, что припарковались на пожарном проезде, – говорю я глохнущим голосом. А потом натянуто улыбаюсь и иду назад в свою квартиру, цокая каблуками по бетонному полу.
Я не ощущала холода на своих почти голых ногах, когда выходила из дома, полная надежд и предвкушения. Теперь же он кусается и режет, пробираясь сквозь тонкий нейлон.
В холле я несколько раз тыкаю в экран телефона, ощущая себя заторможенно, будто в тумане, не дающем мне сориентироваться в пространстве вокруг. Я смахиваю экран, нахожу номер Кэми, нажимаю на иконку «Фейстайма», держа телефон прямо перед собой, и плюхаюсь на скамейку в холле.
Зайти в лифт кажется непосильной задачей.
И вернуться в квартиру кажется слишком тяжелым испытанием.
Если я поднимусь туда, то увижу косметику и одежду, разбросанные всюду, и вспомню предвкушение, которое меня наполняло несколько минут назад, когда я собиралась.
Гудки исчезают, экран темнеет, и я слышу звуки вечеринки – смех, крики и незамысловатую хэллоуинскую музыку на том конце провода.
– Привет, Эбс, что такое? – кричит Кэми.
Ее лицо так и не появляется на экране. Она пытается удержать телефон ровно, а вокруг нее толпа людей.
Но, когда я наконец вижу ее, улыбка сползает с лица Кэми.
Я смотрю на уменьшенную версию своего изображения в углу. Не знаю, когда я заплакала, но на щеках виднеются черные дорожки от слез.
Отлично.
У меня лучшие подруги в целой вселенной, потому что в ту же секунду она говорит:
– Черт… Мы будем с текилой через двадцать минут.
2
31 октября
Дэмиен
Ненавижу эти вечеринки.
Дело не в том, что я в целом ненавижу вечеринки, хотя так и есть, но этот тип вечеринок я особенно ненавижу.
Корпоративы.
С