размах моста Золотые Ворота. В его глазах застыло тоскливое выражение.
– Мы не стремимся рекламировать наши неудачи, сэр.
Мильтон улыбнулся.
– Мы с Джоном, – он кивнул на министра финансов, – частенько страдаем застенчивостью того же рода и по тем же самым причинам. Непогрешимость человеческому роду не свойственна. А что еще известно об этом человеке, кроме его преступной деятельности?
– О нем нетрудно получить информацию. Вся жизнь этого человека должным образом отражена в документах. Он потомок англосаксонских протестантов с Восточного побережья. Как принято говорить, из хорошей семьи. Отец банкир. Я имею в виду, что его отец владел, а может, и сейчас владеет собственным банком.
– Брэнсон? – протянул министр финансов. – Ну конечно. Я с ним знаком, правда только понаслышке.
– И кое-что еще, что может заинтересовать вас с профессиональной точки зрения. Питер Брэнсон получил степень по экономике и поступил на работу в отцовский банк. Позднее он получил докторскую степень по философии, и не в захолустном университете, а в одном из тех, что входят в Лигу плюща. Его диссертация была посвящена преступлениям в банковской сфере. Можно сказать, что в жизни он продолжает развивать ту же тему – summa cum laude[4].
– Создается впечатление, что вы им почти восхищаетесь, Хендрикс, – заметил Мильтон.
– Готов отказаться от пенсии, лишь бы увидеть Брэнсона за решеткой. У меня как у гражданина и полицейского он вызывает ярость, но я не могу не уважать его профессионализм, хотя и используемый недостойным образом.
– Разделяю ваши чувства, – сказал Мильтон. – Кажется, этот ваш Брэнсон не отличается скромностью?
– Как бы я хотел, чтобы он был моим! Да, вы правы, застенчивостью он не страдает.
– А высокомерием?
– Пожалуй, скорее манией величия. Так, по крайней мере, говорит генерал Картленд, а я бы не стал с ним спорить.
– Не много найдется желающих спорить с генералом, – выразительно произнес Мильтон. – Кстати, о самоуверенных людях: где ты сейчас, мой Джеймс?
– О ком вы, сэр?
– А кто еще у нас очень уверен в себе? Я имею в виду мистера Хагенбаха, главу ФБР. Мне казалось, он первым должен был сюда явиться.
– В Вашингтоне сказали, что не знают, где сейчас Хагенбах. Его повсюду ищут. Боюсь, этот человек неуловим.
– Да, он одержим манией секретности, – улыбнулся Мильтон. – Что ж, если он смотрит телевизор, то не далее чем через час будет в курсе событий. Какая интригующая мысль: директор ФБР последним в Америке узнает о происшедшем! – Он на мгновение задумался. – Брэнсон настаивает на максимальной гласности: радио, телевидение, репортеры, фотографы. А прежде он когда-нибудь заявлял о себе так громко? Я имею в виду, за время своей преступной активности?
– Никогда.
– Этот человек поразительно уверен в себе.
– На его месте и я бы чувствовал себя уверенно. – Квори был явно встревожен. – Что мы можем ему сделать? Насколько я понимаю, Брэнсон сейчас совершенно неуязвим.
– Я