прелесть!
– Merci, mon bon…[41] – отвечала старушка, тоже блаженно улыбнувшись. – Эти собаки все равно что люди. А вот моего Тото я даже считаю умнее многих людей. Вообразите, он иногда даже философствует, – прибавила она уже по-русски.
– Неужели? – удивился молодой человек.
– Верно, верно. Тотоша, ты философствуешь? – спросила мохнатого черненького песика княгиня.
– Гам, гам… – пролаял песик.
– Видите, отвечает, что да.
– Восторг! Один восторг! – воскликнула приживалка, взяла собачку за голову и чмокнула ее в мордочку.
– А этот молодой человек кто? – спросил доктора Николай Иванович.
– Он наш атташе при каком-то посольстве, – был ответ.
– Ну что же… Надо что-нибудь скушать, – сказала Глафира Семеновна.
– Ей-ей, ничего не могу, – отвечал супруг. – Как же это так, перед обедом сладкое?.. Вот если бы рюмочку водки и бутерброд с тёшкой или семгой… А то вдруг пирожки!
– Ешь, ешь… Бери и ешь. Бери вон яблочное пирожное… Уж если здесь так принято и попал ты в такое общество, то обязан есть. Неправда ли, доктор?
– Сам я есть не буду. Я только выпью рюмку коньяку, – отвечал доктор.
– Как? Да разве здесь коньяк есть? – радостно воскликнул Николай Иванович.
– Сколько хотите! И коньяк, и ликеры.
– Де коньяк![42] – сказал Николай Иванович продавщице. – Вот после коньяку, пожалуй, можно закусить какой-нибудь конфетиной.
Он выпил вместе с доктором по рюмке коньяку и только стал жевать шоколадную лепешку, как увидал, что с дальнего стола ему кивает Оглотков. На этот раз Оглотков был в смокинге и в черном цилиндре. Он тотчас же подошел к супругам Ивановым, которые за неимением свободного столика должны были стоять, и предложил свое место за столиком Глафире Семеновне. За столиком сидела жена Оглоткова – молодая дама, с круглым купеческим лицом, блондинка, совершенно без бровей и вся в белом.
– Супруга моя Анфиса Терентьевна… Мадам Иванова… – тотчас же отрекомендовал Оглотков дам. – Николай Иваныч Иванов, наш петербургский коммерсант.
Познакомился с Оглотковым и доктор Потрашов. Мужчины окружили сидевших за столиком дам. Оглотков жевал тарталетки с пюре из абрикосов и говорил:
– Наешься вот перед обедом этой разной сладкой дряни, а потом за обедом ничего в горло не идет.
– Так зачем же есть-то? – сказал доктор.
Оглотков развел руками:
– Так здесь принято среди высшего общества. Назвался груздем, так полезай в кузов. Не побываешь у Миремона, и уж чего-то не хватает.
– Выпили бы чашку кофе, вместо того чтоб есть пирожки, – посоветовал доктор. – Кофе не отнимает аппетита.
– Сейчас чай пили по-английски. После концерта у нас был «файф-о-клок». У нас здесь английский регулятор.
– То есть как это? Какой регулятор? – недоумевал доктор.
– Тьфу ты, регулятор! – плюнул Оглотков. – И я-то: регулятор! Режим… Английский режим…