Для полноты счастья. Илья Ильф

предоставить мне четырехмесячный творческий отпуск.

      Основание: Необходимость сочинения указанной выше двулогии.

      Приложение: Без приложений.

      Подпись:

Алексей Самообложенский.

      Эту бумагу он показал другим писателям, которые судачили, сидя в коридоре на подоконниках.

      И опять никто не удивился. Никто не спросил, почему бумага озаглавлена «рапорт» и при чем тут метрополитен. А главное, никто даже не подумал о странности и ненатуральности требования отпуска на предмет исполнения основных писательских обязанностей. Ведь почтальон не уходит в специальный отпуск, чтобы разнести по квартирам письма и телеграммы. Вагоновожатый тоже занимается своим делом, не испрашивая на это особой резолюции.

      Вообще действия Самообложенского показались всем естественными. Ему даже сказали:

      – Сильно написано, Алеша. В особенности насчет метрополитена. Очень убедительно. Тебе обязательно дадут отпуск.

      – Конечно, дадут, – радовался Самообложенский. – Буду писать. Знаешь, подлежащее, сказуемое, какая-нибудь идея, какая-нибудь метафора. Прелесть!

      – А ты кому, собственно, собираешься подать сей рапорт?

      – Да уж подам. Где-нибудь здесь, в Доме Герцена. В Союз писателей.

      – А ты подай копию в РЖСКТ[1] «Советский писатель». Смотри, Алешенька, уедешь в творческий, а они как раз тебе квартиры и не дадут.

      – Да, да, – забеспокоился Самообложенский, – копия в РЖСКТ, копия в столовую.

      И вдруг обнаружился скептик. Он сказал:

      – Почему же рапорт нужно подавать в Союз писателей? При чем тут Союз? Они скажут: «Пожалуйста, пишите. Ваше дело. А отпусков мы не даем. У нас никто не состоит на службе». А вместе с этим отпадут и копии.