Я иду по ковру. Леон Гельевич Костевич

вовремя.

      – Вот бы вернуть всё, а? – поддел сосед из 14-ой.

      – И хорошо бы жили, – встала в позу баба Феша.

      – Да будет свет! – прокомментировал внезапное озарение «пришлый» мужик. Все нехотя стали разбредаться по квартирам. При свете я заметил на стене около счетчика совсем свежую надпись: «Если ты не педик, нарисуй велосипедик». И много-много неказистых велосипедиков вокруг.

      Утром я поехал в школу и наплёл про безвременно парализованного родственника на другом конце страны. Долго сокрушался, что кроме меня ему никто стакана воды не подаст и принял от вчерашних сослуживцев положенную в подобных случаях толику соболезнований. А что делать, если по иным причинам за считанные до конца учебного года дни учителям заявления не подписывают? Директриса смотрела на меня так, словно я бросаю жену на девятом месяце, но, скрепя сердце, смирилась, и на «НГТВ» к началу рабочего дня я успел тютелька в тютельку.

      – Вот кто поедет! – возопил Аркадий, едва я появился на пороге.

      – Бриллиантовый мой! – обрадовалась Инесса. – Мы прямо разрываемся! Хватай оператора и лети в коммерческий лицей около ЦУМа, знаешь?

      – Так сразу? – испугался я.

      – Время бежит, Юраш, – встрял Аркадий. – Не рассказывать же тебе, как древние детей плавать учили.

      – А что там происходит, в лицее?

      – В том-то и тонкость, что информационного повода никакого нет, – развёл руками Аркадий.

      – Тогда зачем ехать?

      – Видишь ли, – помедлил он с ответом. – В лицее племянник Ванды Поликарповны учится, а мы за это про них рассказываем раз в месяц: скрытая реклама.