момент рядом не было Оли… Я просто вошел в офис как раз в тот момент, когда Шойдин пытался объяснить оживлённо болтавшему на своём языке китайцу, что он не может что-то там подписать, пока не получит факс с каким-то подтверждением! Причем факс должен придти около 12-ти часов.
Диалог немого с глухим!
Шойдин, тыкая пальцем в каждую называемую им вещь: я не могу сейчас подписать! Не могу! Понимаете? Андерстенд? Факс придет в 12 часов! (при этом Шойдин тыкает пальцем в настенные часы, в число 12-ть), Твелв! Двенадцать! Понимаете?
Китаец: бла-бла-бла-бла!
Шойдин: да блин! Доунт андерстенд, ёпт! Не понимаю! Говорю же, не могу сейчас подписать! Факс должен придти! Факс! Понимаете? Факс! В 12-ть часов придёт, как Москва проснется!
Китаец просидел у нас пару часов, отчаявшись добиться от Шойдина чего-то внятного, дождался Олю, и… Оля долго смеялась своим искристым заливистым смехом, а, вернувшись в адекватное состояние, рассказала отцу:
– Китаец интересуется, почему ты утверждал, что вот эти часы на стене – это факс?
Китаец смотрел на ржущих нас и тоже улыбался…
Мы и слесарь!
Однажды вечером, часов в 19-20, мы вышли из офиса, и… И обнаружили у нас под дверью лежащего навзничь слесаря, без сознания, с лужей крови под головой.
Надо сказать, что обитали мы в подвале. А в подвал вела очень крутая лестница… Ох, сколько раз я на ней ногу подворачивал, не счесть… Думаю, тот факт, что слесарь под вечер был пьян, ни у кого сомнения не вызывает? Поэтому ничего удивительного в том, что он навернулся с лестницы, не было…
Мы вызвали скорую, помогли погрузить его на носилки (при погрузке слесарь очнулся и попытался встать, но был отоварен врачом по лбу и снова улегся), и, в конечном итоге, всё кончилось хорошо. Проведя пару недель в больнице с переломом основания черепа, слесарь благополучно вернулся на работу и снова стал пить. Даже бутылку нам не поставил за спасение жизни своей…
Удивительно другое. Расспрашивая дежурную по этажу, бабушку-божий-одуванчик Дарью Васильевну, не видела ли она, что произошло, мы услышали следующее:
– Я подошла к лестнице в подвал. Смотрю, внизу слесарь лежит… ну они же всё время пьют! Ну я и подумала: прилег отдохнуть. И не стала волноваться!
Я, Дарья Васильевна и сигнализация.
Каждый вечер мы ставили "Оптик" на сигнализацию. Каждое утро – снимали. Процесс снятия был следующим: приходим на первый этаж, проходя мимо дежурной, кричим: "Я в 35-ю, снимайте!", спускаемся вниз, открываем дверь, в результате чего наверху благим матом орёт сигнализация, дежурная вырубает этот вой, и… И всё. Рабочий день начался. Таким образом, каждое утро проверялась и работоспособность сигнализации. Орёт при нашем приходе, значит, заорёт и ночью, при появлении воров.
Однажды утром я как всегда пришел на работу, гаркнул Дарье Васильевне, болтавшей в это время с техничкой: "Доброе утро, снимайте 35-ю!", спустился вниз, открыл дверь.
Взвыла сигнализация. Всё как обычно.
Я уже включал лазер, когда услышал робкий стук в дверь.
Открываю.