сумрак катакомб.
После неожиданно короткой лестницы эльф вышел в достаточно светлый, к его удивлению, зал. Он казался до того огромным, что Элодриэль был не уверен, видит ли он противоположную стену…
Каменный пол оказался буквально изрыт одинаковыми прямоугольными углублениями, напоминавшими обнажённые могилы. Впрочем, это было не так и далеко от правды. В каждой такой ячейке, в окружении жемчуга и некогда живых цветов, покоилась песчаная женская фигура. Дочери Океана буквально высохли, как и само Глубокое море. Весь зал представлял собой огромную гробницу.
Сложно было даже представить, что должно было случиться, чтобы все эти Дочери Океана разом пошли на такой способ… консервации. Русалки никогда не устраивали похорон и, умирая, обращались морской пеной. То же, что предстало глазам Элодриэля, поистине пугало, эльфу буквально стало дурно. Он не сразу заметил и мрачную фигуру некромага, передвигающуюся по узким бровкам ячеек, что-то выискивая в могилах.
Эльф тихо сглотнул и направился к Реймару. Он старался передвигаться как можно осторожнее, не желая никаким образом навредить хоть одной из морских дев.
– Во имя Создателя, Рей, русалки… – голос Элодриэля буквально звенел от ужаса, но говорил он всё же шёпотом, будто боялся нарушить многолуннюю тишину этого места.
– Да, я вижу. Что ты сделал со стражем?
Реймар, присевший было возле одной из песчаных фигур и осторожно доставший высохший цветок, поднял голову и посмотрел на эльфа. Тот опустился на колени, смотря лишь на застывшую девушку. Он не сдержался, коснулся её едва-едва, лишь кончиками пальцев, но этого оказалось достаточно, чтобы песчаная скульптура рассыпалась в ничто.
Эльф резко отстранился, едва не упав в соседнюю могилу. Он вцепился рукой в воротник рубахи и жадно хватал ртом затхлый воздух, но это не помогало. Реймар не мог не заметить, как Элодриэля начинало буквально потряхивать – эльфы и русалки всегда были тесно связаны.
Некромаг тут же оказался рядом, присел, положил руку на тощее плечо, а второй влепил такую сильную пощёчину, что голова Элодриэля безвольно мотнулась на тонкой шее, он закашлялся.
– Отставить панику! Не время сейчас. Мы это исправим, слышишь меня?
– Как такое можно исправить?! – эльф сорвался на крик, эхом отразившийся от стен, ужас в его взгляде всё больше походил на гнев, на лютую ненависть к людям, посмевшим устроить подобное.
– Если я говорю, что исправим, значит, исправим. Это возможно, но способ непростой.
– Объясни! Мне надоели твои вечные недомолвки!
– Потом. Вернёмся в особняк, и я расскажу тебе всё. Сейчас у нас есть дело. Так что ты сделал со стражем?
– Водорослями связал.
– Ты серьёзно? Да он же их съест!
– Понадобится время. А ты хотел, чтобы я навредил бедному животному?
– Я слышал, тебя называли жестоким и безжалостным. Видимо, мне солгали.
– Ну так люди называли, не звери. И