до смешного похожий на мать, но в отличие от неё – резкий, нахальный, неуступчивый. С ним было трудно, особенно Асе. Ел он почти исключительно картофельные чипсы, причем когда угодно и где угодно, только не за столом. Захотел учиться играть на гитаре, получил несколько уроков и сказал:
– Всё, я уже научился. Дальше будет неинтересно, теперь буду играть на виолончели.
Через месяц история повторяется:
– Играть я уже научился, а продолжать и каждый день заниматься я не могу, потому что это отвлекает меня от компьютера.
В этот период Юра часто бывал у Аси и Арика и пытался общаться с Бобби. Поначалу Бобби не обращал на него внимания. Но довольно скоро это ему надоело и он тоненьким визгливым голосом прокричал – он всегда кричал, иногда не очень громко, иногда – хоть уши затыкай:
– Ты кто? Ты мне мешаешь. Разве не видишь – я занят, я беру интервью у рош мемшал`а (на иврите – премьер-министр). Не отвлекай меня от компьютера!
Первый урок не помог. Юра еще несколько раз пытался поиграть с Бобби в его игры, но мальчик просто игнорировал все эти неуклюжие на его, Бобби, взгляд попытки странного глупого старика втиснуться в его, Бобика, жизненное пространство. Он совершенно недвусмысленно давал понять: «Это моя игра, мой компьютер, моя комната, в конце концов! Ты нас`и? (на иврите – президент), рош-мемшала? Нет? – тогда не входи в мою комнату без стука. А лучше – вообще не входи. Не видишь – ты мешаешь мне работать!»
Ася пыталась увещевать внука, смягчала детскую прямолинейность, успокаивала Юру, извинялась. А Арик, который давно на все махнул рукой, сказал коротко и ясно:
– Оставьте его! Разве не видите – он нахал-одиночка. Ему никто кроме компьютера не нужен. Правда, с компьютером он на «ты».
«Со мной он тоже на «ты»», – подумал Юра, но промолчал.
– Пойдемте лучше чай пить, – разрядила обстановку Ася.
Про папу Бобби не вспоминал никогда.
7
Очень долго Додика кормила его новая подруга жизни, причем с удовольствием. Само по себе Додика это совершенно не смущало. Просто ему стало скучно все время сидеть дома, и он начал искать работу. К удивлению высокоостепененного молодого ученого оказалось, что работы нет. Переводы, редактирование, учитель в средней школе – пожалуйста. Но в университете, по специальности – хотеть, конечно, можно. Но! Страна маленькая, особенная, на другие страны никаким боком не похожая. У каждого имеется свое мнение по любому вопросу, причем на другой день он с этим мнением принципиально не согласен. И уж конечно, каждый второй – прирожденный философ. И все эти философы работают: рыночные торговцы, водители автобуса, врачи-анастезиологи и хирурги, что не мешает им делать сложнейшие операции, музыканты симфонического оркестра (причем в полном составе!), военные летчики (хорошо летают, между прочим), раввины – все (это понятно, им самим господом богом положено). Среди детей, особенно в неудачных семьях, не люблю называть их неблагополучными, тоже частенько