любовь, Люся. Они с мужем уехали задолго до начала войны. Здесь остался старичок-отец. Почему же они его не заберут к себе? Справа остатки от красивых ворот, раньше Петюня каждый год придумывал новые украшения и сам создавал их – то из дерева, то из металла. Смотрелось всегда хорошо, добротно, как раньше на Руси. Покалечило Петюню немного, ну, ничего, жив остался. За его домом – еще три, в которых жили старухи. Они были уже старенькие, когда Олег только в школу пошел учиться. Умерли в войну, все три. Одни-одинешеньки. Не от снарядов, просто умерли. Высокие тополя призывно шумели, сбрасывая свои листья: «Приди, зима, приди. Укрой все это безобразие своим очищающим снегом, больно нам смотреть на все это». На электроопорах работали коммунальщики – восстанавливали свет. Слева большой двухэтажный дом, стены обложены декоративным кирпичом – углы черные, ворота красные и вычурные. Только в темной крыше видны две огромные пробоины. Там же сидит Николай Иосифович – богатый человек, имевший, кроме шикарного дома, два дорогих автомобиля. Никогда его семья ни с кем толком не общалась, вроде как презирали они бедноту, живущую рядом, да и люди о них нелестно отзывались. Летом, в войну, когда воды ни у кого не было, только у Николая Иосифовича была работающая скважина, из которой лилась освежающая и пьянящая холодная влага. Он достал шланг, вывел его за ворота, и каждый день к нему даже во время обстрелов приходили люди, чтобы пополнить запасы. Вот так проявляют себя люди, иногда с самой неожиданной стороны. Олег приветственно махнул ему рукой и в ответ получил улыбку от седого сорокалетнего старика, которым стал Иосифович. Дальше по улице в окружении кустов сирени стоял дом Федора Семеновича. Вот уж про кого никто не думал, что окажется стервятником. Падальщик, лазивший по домам погибших и выносивший все ценное. На том и задержал его патруль ополченцев. Олег вмешался, узнав о ситуации. Спас алчного дурака, ведь учился с сыном Федора Семеновича. А когда забирал, то ничего не сказал, только посмотрел на него своими светлыми грозовыми глазами, и тот все понял. Сидит сейчас дома, носа не высовывает.
Олегу очень хотелось спасти их всех, именно ради людей он взял в руки оружие. Не ради той власти, которое оно дает. Ради людей, ради жизни. «Господи! Какая чушь, почему именно так?! Почему оружие надо брать именно во имя жизни?! Это же взаимоисключающие вещи! Простое правило: если не ты, то тебя? Но… а как же Сын Твой? Как стать хотя бы чуть-чуть похожими на Него? Можно ли оставаться любимыми Тобой, держа в руках автомат?» – проносилось в голове у православного солдата.
– Папа, тебе придется скоро уйти.
– Это плохо.
– Гром будет греметь с новой силой.
Перемирие можно заключить сто раз – и столько же раз его нарушить. По большому счету мировой общественности плевать на то, что происходит где-то далеко, в странах третьего мира. Славяне всегда будут варварами и дикарями на страницах их журналов и газет. На самом же деле различий между русским, бразильцем, американцем, японцем,