лишь обобщение профессора Ильина, рисующего социальную составляющую ниспровергателей самодержавного строя: «…Неустроившиеся семинаристы, недоучившиеся студенты, писаря, фельдшера, школьные учителя, фармацевты, приказчики, конторщики, почтальоны, “квалифицированные” рабочие и всевозможный “третий элемент” (пресловутые земские статистики из политических ссыльных). Из них-то и вербовался основной кадр коммунистов – всех этих “кожаных” комиссаров, револьверных комендантов и одержимых “товарищей”».
1.2. Политическое противостояние в российском обществе и возникновение основных социальных групп потенциальных эмигрантов
В мартовские дни 1917 года часть русских крестьян, вдохновляемых либеральной интеллигенцией на сокрушение устоев, в предчувствии грядущего общероссийского хаоса учинила в разных губерниях такие бунты, «бессмысленные и беспощадные», против законных землевладельцев-помещиков, что по степени жестокости многие из них превзошли все иные, случавшиеся в России доселе. Дух «пугачёвщины» снова носился над пылающими усадьбами России 1917 года. Не отставали от крестьянства и «просвещенные» классы. Представители русской интеллигенции, сея в обществе семена недоверия и враждебности к самодержавию, армии и флоту, его естественным защитникам и охранителям, пускались во все тяжкие, где устно, где печатно, натравливая солдат и матросов на офицеров, генералов и адмиралов в армии и на флоте. Впрочем, и иные генералы из числа разночинцев, быстро перестроившись в «друзей народа», спешили делать громкие заявления: «…ведите русскую жизнь к правде и свету под знаменем свободы (от чего свободы? – Примеч. авт.)! Но дайте и нам реальную возможность за эту свободу вести войска в бой под нашими старыми боевыми знаменами, с которых – не бойтесь – стерто имя Самодержца, стерто прочно и в сердцах наших. Его больше нет (доклад делался за год до расстрела царской семьи 16 июля 1917 года. – Примеч. авт.), но есть Родина»[22]. Некоторые генералы, принадлежавшие к высшей военной среде, повели себя недостойно.
Русский публицист утверждал: «Одни еще до 2 марта (генерал Лукомский) сочиняли манифесты об отречении, другие (генерал-адъютант Алексеев) подсказывали ответы соратникам об отречении, а третьи (генерал Рузский) прямо употребили насилие… Старшие военачальники (генерал Брусилов) стали срывать с себя царские вензеля и топтать их ногами на глазах и в угоду черни; стали разъезжать (генерал Гутор) по фронту в грузовиках в обнимку с обозниками; стали пожимать руки солдатам-комитетчикам и перестали подавать руку офицерам»[23].
Часть интеллигенции и профессура не отставала от либеральных военных. Именно ей был преподан разлагающий пример бесцеремонного отношения к национальным духовным святыням, оправдывавшим разрушение известным утверждением героя Достоевского о том, что «теперь все позволено».
«Отмена» самодержавия нашла неожиданную поддержку в среде православных иерархов. Словно