у нас регулярно шел подвоз из России. Кроме того, местной серебряной монетой я платил румынам и молдаванам за транспорт, за муку, за дрова, за использование печей для заготовления хлеба.
– Свободная западная пресса, ваше сиятельство, – пожал плечами молодой офицер. – Врали, врут и будут врать. Если, конечно, заказ поступит.
– Заказ на что? – хмуро спросил генерал от инфантерии. – Поливать грязью русских?..
Не очень далеко от их гостиницы, в роскошном особняке, который теперь занимало посольство Франции, в своем кабинете на втором этаже у окна стоял человек пятидесяти шести лет от роду, среднего роста, полноватый, с лицом надменным и, пожалуй, неприятным. Он задумчиво смотрел на старинный город, где крыши домов, купола церквей и шпили башен освещало заходящее майское солнце.
Французский посол Луи-Гильом Отто, граф Мослой, знал автора статьи «Русские на Дунае». Это был лучший его осведомитель. Ловкий малый, принятый даже в домах венской знати, неутомимый собиратель всевозможных сведений, которые французы у него охотно покупали. В придачу сей Леонард Беккер обладал литературным даром и, взявшись за перо, умел придать любой сплетне вид объективной аналитической статьи. В последнее время именно это обстоятельство стало важным.
Император Наполеон уже готовился к новой войне и потому ставил перед посольством в Вене сложную задачу. Не только знать все и обо всех мало-мальски заметных персонажах, но и влиять на здешнее общество, распространяя в нем идеи, полезные для завоевателей. Австрийцы же такому вмешательству в их жизнь сопротивлялись. Очаги общественного сопротивления тлели во многих местах. Граф Мослой пытался бороться с наиболее серьезными из них, но в том особых успехов пока не достиг.
За его спиной на столе лежал десятистраничный, правда, еще не законченный еженедельный рапорт начальству в Париже – министру иностранных дел Франции Жану-Батисту де Шампаньи, герцогу Кадорскому. В нем отражалась обычная жизнь монархии Габсбургов: отставки, назначения, приемы во дворце Хофбург, новости из правительственных учреждений, торги на бирже, перемещения лиц, по какой-либо причине интересующих французов. Фамилия князя и княгини Багратион там тоже упоминалась.
В том, какую роль будет играть князь Багратион, приехав в Вену, французы пока не разобрались. Роль же обворожительной его супруги была им хорошо известна. Однако они ничего не могли против нее предпринять, так как не имели прямых доказательств ее конфиденциальной деятельности, в бессильной злобе наблюдая за кипучей светской жизнью русской красавицы и догадываясь, какой урон она наносит наполеоновской Франции при венском дворе. Только в секретных рапортах, подобных этому, граф Мослой отводил душу, изливая в них ненависть к Екатерине Павловне при помощи бранных слов, клеветы и нелепых выдумок о ее прошлом.
Нельзя сказать, что посол через свою агентуру не пытался подобраться к княгине Багратион поближе и собрать о ней более достоверную информацию. Но стандартный