особо страшного и не вижу. Да, пах разворочен, но осколок, судя по всему, прошел по касательной, так что яички лишь слегка пострадали. Вы из-за этого переживаете? – Наталья бодро взглянула на парня. – Не беспокойтесь: в госпитале все ваше хозяйство пришьем на место, и оно срастется как миленькое! Если, конечно, ерундой не будете страдать да собственную психику надрывать.
– У него невеста в Массачусетсе, боится ей признаться, – поведал один из санинструкторов.
– Так, может, и признаваться-то ни в чем не придется, – улыбнулась Наталья. И, подмигнув раненому, спросила: – Ну так что: делаем уколы или продолжаем и дальше хныкать?
– Уговорили, док, – устало прикрыл тот глаза, – лечите…
– Принесите мне, чем можно руки обработать, – распорядилась Наталья, повернувшись к санинструктору, – я сама сделаю перевязку.
– Док, а правда, что у меня все заживет? – снова подал голос уоррент.
– Правда, – решительно заверила его женщина. И тотчас нахмурилась: – Если только заражения крови сейчас не получим из-за вашей глупой паники. Гэри, – обратилась она к помощнику, – срочно введите ему морфий.
– Есть, док.
– Свет опустите ниже. Вот так… – Аккуратно собрав ткани мошонки воедино, Наталья обернула их перевязочным материалом, наложила повязку и, отерев рукавом выступившую на лбу испарину, поднялась и распрямила затекшие плечи. – Всё. Теперь кладите его на носилки, – приказала она санинструкторам, – и несите в госпитальную палатку. Инъекции антибиотика – через каждые четыре часа, обезболивающего – через шесть. Заполните бирку, и завтра – первым рейсом в эвакуацию! Да, и давайте ему пить как можно чаще.
– Смотрите-ка, он улыбается! – удивленно воскликнул Ломбертс. – А ведь только что выл белугой!
– Так, может, Боб, ты теперь и в Массачусетс не поедешь, а? – подмигнул раненому Роджерс. – С доком останешься? Тем более она все твои причиндалы уже видела. Да и врач к тому же, всё надежнее…
– Я подумаю, сэр, – в тон ему ответил тот.
– Погибшие перенесены? – слабо улыбнувшись в ответ на разговор мужчин, осведомилась Наталья у Ломбертса.
– Так точно, док.
– Идемте, я посмотрю.
Дождь лил все обильнее и пуще. Меж двух деревьев возвышался штабель из мертвых тел: в пять рядов высотой, в каждом ряду по десять трупов. От такого числа погибших у Натальи больно защемило сердце. Нет, привыкнуть к смерти невозможно, сколько с ней ни сталкивайся!..
Гэри машинально поправил концы брезента, прикрывавшего «штабель» от дождя.
– Нормально, – вздохнула Наталья. – Завтра их заберут.
– Вы промокли и замерзли, док, – вынырнул из дождевой завесы Роджерс. – Думаю, до утра погода не изменится. Приглашаю вас в мою палатку. У меня есть горячий шоколад.
– Благодарю.
Кап-кап-кап… Звук монотонно капающей жидкости перебивал шум дождя за тонкими стенками палатки.
– Это кровь. – Наталья взяла из рук Роджерса стаканчик с горячим шоколадом и присела