стойку, поскольку рядом с ней мой затылок начинал жужжать. Буквально, будто за ушами вился рой голодных мух.
Где-то рядом была магия иллюзий, причём очень хорошо скрытая.
– Ребята, быстрее! Они скоро прорвутся! – кричал Погребицкий.
И в эту злосчастную секунду в моей голове, наконец, взорвалась бомба замедленного действия. Бомба, которую заложило зелье Николая Бродского.
Его долбанное зелье от головной боли дало свои побочки.
Сначала я подумал, что меня отравил Мясников, но тут же вспомнил, что в закрытом клубе я ничего в рот не брал.
Живот проурчал так, будто пытался сказать мне: «Да что же ты натворил, безумец? Всё, я устал, я ухожу».
Следом за урчанием в животе, меня всего повело в сторону. Голова закружилась так, что я чуть не поцеловался с барной стойкой.
– Бродский, – попытался я произнести фамилию Николая. – Ты что натворил?
Язык работал, как веник. Каким же, зараза, ядом отсроченного действия он меня напоил?
И ведь не отразить! Я, конечно, всякое раньше умел, но желудок свой отражать палёные зелья не обучил.
А зря… Да и не сработало бы это в новом теле.
Мне пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы встать на ноги и подойти к источнику магии иллюзий. Я коснулся висящей горлышком вниз бутылки с вином и использовал отражение.
Комнату окатило тёплым ветерком. Иллюзия развеялась. Стеллаж с винами испарился, будто его и не было. Передо мной появился узкий проход с лестницей, ведущий куда-то вверх – на поверхность.
Я сделал глубокий вдох, поставил свой язык на место и закричал:
– Народ! Нашёл! Все сюда!
Фух. Получилось.
Это было сложно. Но обрывочными фразами говорить всё же получалось.
– Мы тоже что-то нашли! – крикнули девушки. – Тут под столом какой-то люк. Мы его открыли, а там – темнота. Ничего не видно.
– Нет времени, все сюда! – потребовал я.
Дамы рванули в тайный проход. Вслед за ними, толкаясь, пытались пробиться Погребицкий, крепыш Вячеслав и пять его здоровенных големов.
– Да отзови ты их! Они мешают эвакуации! – прикрикнул я на Славу.
Мясников и Бродский бежали последними. За их спинами раздался громкий хлопок. Нехороший хлопок. Он мог означать только одно.
Преподавателям удалось сломать иллюзорный барьер.
– Быстрее! – крикнул я.
Павел проскочил в потайной проход, а Николай… Исчез.
Последнее, что я услышал – его удаляющийся крик. Как сквозь землю провалился!
Стоп. Он что…
До меня дошла страшная истина. Николай Бродский провалился в люк, который нашли девушки.
Да что ж ты за человек-то такой, Коля?
– Белов, чего встал? Заходи! – крикнул мне Павел.
А мы ведь были так близки к свободе. Но не бросать же товарища в беде? Чувствую, я ещё пожалею об этом решении. Но об этом буду думать позже.
– Закрывай проход, Паш, – сказал я. – Бегите. Я остаюсь.
Мясникова долго уговаривать