Убийцу…
Она опять хмыкнула.
– Нет, исключено. Наверное, что-то случилось по дороге. И… Я думаю, ее нет в живых. Только маме не говорю. Она решила: пока тела не увижу, Машка – жива.
Кит кивнул.
– Ладно. Если будут какие-то новости, мы вам сообщим.
Лида посмотрела на него так, что я поняла: она очень не хочет никаких новостей. Не только Надежда Викторовна решила считать Марию живой.
– В паспорте указаны не только имя и фамилия… – сказала вдруг Лида уже в коридоре, когда мы собирались выходить.
Мы переглянулись. Она все поняла.
– Там так же прописка, номер, серия, и где выдан. Вы не ошиблись, и это не полная тезка и однофамилица Машки. У кого-то был ее паспорт…
– Пока мы не можем вам ничего сказать, – покачал головой Кондратьев. – Честное слово, Лидия. Очень запутанное дело.
Спускались мы в полном молчании.
– Черт побери, – произнесла я, только выруливая со стоянки. – Если я скажу, что всегда подозревала: Марыся не совсем та, за кого себя выдает, ты поверишь?
Кит ухмыльнулся:
– Ты говорила, что жена твоего бывшего мужа – лисица-оборотень. Но так многие разведенные женщины говорят.
Я проскочила на желтый, включая обогреватель.
– Мне снился недавно Фил, – глухо произнесла. – Он никогда мне не снился, ни разу в жизни.
– Тебе вообще никогда сны не снятся, – удивился Кит.
– Вот именно! А тут – нате вам.
– И что?
– Он сказал: «Зачем ты привела лисицу в наш дом?».
– То есть решил всю вину свалить на тебя?
– Мне показалось, что так…
Мы с Китом говорили так, будто это был не сон, а что-то реальное. И очень серьезное. Я никогда не замечала за Кондратьевым склонности к мистике. Вообще к таким разговорам. Мир для него делился на черное и белое. И никаких иных граней, тем более потусторонних, не предполагалось.
– Он был уверен в своей правоте, – вспомнив, подтвердила я. – Теперь мне кажется, я и в самом деле сотворила что-то страшное. Навела на Фила беду.
– Алька, это он тебе изменил! А потом сообщил, что разводится. Разве не так было?
– Так.
Мы замолчали.
Десять лет назад я думала, все дело в любви. Ну, Фил часто меня упрекал, что не умею любить. Когда он объявил о разводе, я решила, что Успенский наконец-то нашел то, чего ему не хватало со мной. Хотя и не до конца понимала – чего именно. А теперь… Теперь мне казалось, что за всей этой изменой стояло нечто другое. Только никак не могла уловить. Не представляла, в каком направлении и думать.
Глава 9. Кое-что о прошлом и перерезанные тормоза
Я еле уговорила Кита подняться к Нике. Только с обещанием дать «еще на часик» машину, чтобы «прошвырнуться в одно местечко». Взяв с него клятву, что это «местечко» не имеет ничего общего с делом Феликса, я отдала ему ключи.
– Никитка! – Ника обрадовалась.
Он же, как и все пятнадцать последних лет, держался вежливо и отстраненно. Ника, конечно же,