высвободиться, ухватилась за его руку, пытаясь отодрать её, задержала дыхание. Выпустил он меня через долгую минуту. Я никак не могла отдышаться, а он стоял и смотрел. А затем опустился в воду прямо в джинсах, схватил мою скользкую от пены ногу, притянул меня к себе…
Он удовлетворял свою похоть, я смотрела в его глаза. В конце концов он не выдержал, и я снова оказалась на четвереньках. Когда все закончилось, я вышла из воды.
– Ты спрашиваешь, почему я тебя не боюсь, – сказала я, чуть подумав. – А ты ведь даже не можешь трахнуть меня трезвым.
В меня полетела бутылка с пеной для ванны, но он промазал. Она гулко ударилась о стену, упала на пол, разлилась пахучей липкой лужей. Я перешагнула через неё и пошла в кабинет. Он, голый и злой, за мной следом. Захлопнул дверь моей темницы, не забыв запереть. Я вытерла волосы, которые высыхали теперь очень быстро, и легла на свой диван с книжкой.
На день мне выдавалось три бутылочки с водой. Не перье, но и на этом спасибо. Спаивание меня началось именно в тот день. Наверное, он поменял бутылки прежде, чем пойти ко мне в ванную, пьяным и смелым. Я выпила половину первой бутылочки и вскоре поняла, что строчки сливаются, читать становилось все сложнее. Голова начала кружиться. Клонило в сон. Не знаю, что он добавлял в воду, наверное сильное успокоительное. Не пить совсем не получалось. Я старалась напиваться пока принимала душ, а бутылки, выданные мне, выливать в кадку, в которой медленно умирала диковинная пальма. Но держаться весь день на нескольких глотках воды не выходило, и я все равно пила. В результате не ходила, а плавала. Саша улыбался, ему это нравилось.
– Отпусти меня, Саш, – сказала я на следующий день за завтраком. – Не пойду я к ментам.
– Конечно не пойдёшь, – фыркал он. – Тебя посадят.
И все тянулось дальше. И чем дальше, тем абсурдней. Я ночевала в кабинете уже пять дней. Либо Саша боялся, что сбегу, либо и правда верил, что я убью его во сне. Время тянулось, складывалось в один серый сюрреалистичный день. Иногда я просыпалась ночью, вздрагивая. Мне казалось, что я провалилась в один из тех мучительно долгих дней четыре года назад, и оглядывалась. Выступающий из темноты стол, пальма, которая на Сашиных таблетках начала вторую жизнь… Нет, те дни позади.
На следующий день меня только раз вывели в ванную. Я приняла душ, по привычке напилась. А затем, словно забыли. Мне хотелось стучать в дверь, спрашивать куда делся мой мучитель, что я хочу есть, писать, в конце концов. Но я терпела. Саша, мне кажется, пытался вывести меня хоть на какую-то реакцию.
К вечеру я лениво думала о том, что похоже пальме придётся смириться и с тем, что я в неё пописаю. Но меня это не особо мучило – я не сдержалась и выпила бутылку волшебной воды. Я как раз примеривалась, как бы половчее присесть, когда дверь открылась.
Я прошла мимо него до ближайшие ванной. Спасла свою пальму, к которой за дни заточения уже привыкла, как к единственному собеседнику, умылась. Саша ждал меня прямо у дверей.
– Трезвый? – усмехнулась я.
Я ждала удара,