слегка вздрогнула.
– Когда? – спросила она.
– Утром. Как раз когда вы заезжали ко мне в офис. Она повесилась. Дома.
– Какой ужас! – прошептала Громова.
– Вот поэтому я и не могу сейчас пойти туда.
– Ну, тогда конечно – оставайтесь!
– Спасибо. Я вас не побеспокою, честно.
Костя встал и, покачнувшись, снова упал в кресло. Два бокала вина вкупе с усталостью и пережитым стрессом окончательно лишили его сил.
– Знаете что, – сказала Громова, – ложитесь-ка вы на диван.
Она помогла ему перебраться на стоявший сбоку от кресел широкий диван, обитый таким же гобеленом, с изображением сцены на охоте. Костя сразу повалился набок и с глухим стуком приложился головой о деревянный подлокотник, но как будто даже не почувствовал этого.
– Подождите, – сказала Громова.
Она принесла из спальни подушку и подложила ему под голову. Костя даже не пошевелился, он уже спал глубоким сном. Громова сняла с него туфли и укрыла пледом. Он вдруг застонал и что-то пробормотал во сне. Громова села в кресло неторопливо допила своё вино. Затем взяла лежавший на журнальном столике смартфон и, включив камеру, сфотографировала спящего на диване гостя.
– На память, – сказала она вслух и почему-то вздохнула.
Глава третья
Проснувшись, Костя не сразу сообразил, где находится. Покрутил головой, пока не наткнулся взглядом на лежавшую на журнальном столике рядом с его телефоном записку. «Завтрак на кухне. Будете уходить, бросьте ключи в почтовый ящик», – прочитал Костя. Он взглянул на часы – без четверти девять.
«Морг!» – пронеслось у него в голове.
Костя схватил телефон и отыскал вчерашнее сообщение от Олега с адресом морга. Прикинул – время ещё есть.
Наспех умывшись и позавтракав, он собрался было позвонить радушной хозяйке и поблагодарить её за гостеприимство, но передумал. Вместо этого взял записку, которую она ему оставила, и на обратной стороне написал: «Большое спасибо!».
Затем вызвал такси и уже через двадцать минут был на Суздальском шоссе, где за чистенькими свежеотремонтированными корпусами клинической больницы пряталось мрачное здание патологоанатомического отделения.
Олег ждал его на крыльце. Они поздоровались и вошли внутрь. В небольшом кабинете с пыльным окном их встретил врач, мужчина средних лет, с едва тронутой сединой неопрятной шевелюрой и трёхдневной щетиной на лице. Вид у него был до того измотанный, будто он не спал несколько суток.
– Мы по поводу Ковалёвой, – сказал Олег и предъявил патологоанатому удостоверение.
– Знаю, мне звонили, – скрипучим голосом буркнул тот, дохнув на них перегаром.
Открыв боковую дверь, он вошёл в прозекторскую. Костя и Олег, переглянувшись, последовали за ним.
Окна этого помещения были покрыты краской неопределённого цвета и слабо пропускали свет, поэтому врач щёлкнул выключателем, и под потолком, несколько раз моргнув, загорелась ядовито-бледная неоновая лампа.