один шаг – и душа, покинув усталое, больное от жажды тело навсегда войдет в этот дивный мир красоты и гармонии! Всего один шаг!
Громкий, насмешливый крик прервал наступившую тишину. В нем Николаю почудилось что-то безмерно чужое. И в то же время знакомое – с тех самых пор, как едва не сдох посреди развалин в пустыне. Кричал гриф – резко, отрывисто, как и положено птице, хлопая крыльями, вытянув длинную голую шею… Мерзкая тварь, и ничего больше!
В руке будто сам собой оказался камень, но нарушителя божественного спокойствия уж и след простыл. Вновь глянув вниз, Николай не поверил глазам – так разительно изменилась картина. Вместо волшебного города он с трудом разглядел в полумраке ущелья с десяток жалких глиняных мазанок, прислоненных друг к дружке. На этом фоне башня Великого Странника, или как его там еще, и вправду смотрелась. Но слишком уж претенциозно, словно дача «нового русского» среди вагончиков и сараев рядовых граждан.
«…и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею»2. Все это было бы даже смешно, если бы не груда костей, белевшая там, на дне. И как-то не верилось, что их обглодали до блеска лишь ветер, время и трупоеды-животные. Разве крохотные, невесть чем засаженные клочки земли на краю деревни могли прокормить ее обитателей? Вот и думай, что хочешь – в меру своей испорченности…
Гриф снова крикнул, теперь уже с неба, и скепсис вперемежку с сарказмом в его голосе были вполне человеческими.
Вне себя от ужаса и нараставшего гнева, Николай рванулся к скале, где исчез старик, заманивший его в ловушку. В том месте не было ни пещеры, ни ямы – лишь небольшая ступа, кое-как выдолбленная из камня. И вдруг Николай ощутил нечто, исходившее от этого, казалось бы, заурядного предмета. Силу, о которой и не слыхал прежде. И еще он почувствовал неодолимую жажду действия – словно все решил очень, очень давно.
Ступа качнулась раз, другой, и сдвинулась с места, когда Николай навалился всем телом. Было тяжело, но все-таки он продолжал толкать скользкий, замшелый камень к самому краю пропасти. Должно быть, он понимал, зачем, только не мог выразить это в мыслях.
«Калагия! Калагия! – вновь стал манить голос, едва он ступил на край. – Шамбала зовет тебя!».
И снова вспыхнул золотой свет волшебного города, заставивший многих в экстазе шагнуть с обрыва. Призрак, пустышка? Или высшая истина, которую не скроют, не опорочат наведенные чары врага? Николай по-прежнему сомневался, но инстинкт выживания уже решал за него, подчинив даже память, выхватывая из минувшего все, что влекло, будоражило, разгоняло по жилам кровь.
Первый миг осознания самого себя – бьющее в окно солнце. Первая драка, боль и страх пополам с безбашенной злостью. Вкус жареного на углях мяса, вина, поцелуя взасос. Огни ночной трассы, деревья у края шоссе будто разбегаются от испуга в стороны, одиночество, скорость и музыка, музыка… Воспоминания – трепетные, живые –