сказал Иван.
– Укажу, а ты пообещай мне за это принести ягоду-финик, – потребовал старец.
– Изволь, принесу! Только зачем тебе эта ягода?
– Это не ягода, Иван, а яйцо, которое растет на деревьях. Я подложу его под курицу-наседку, и выклюнется птица Феникс, которая живёт вечно, и если даже сгорит, то из пепла восстанет живой и невредимой.
– Добро, принесу тебе это яйцо-ягоду.
– Ну, ступай тады до Змиевой горы, что под городом Саратовом, там дед-молчун в дупле живет. Дашь ему три сухаря, он тебе тридцать золотых корабельников отсыпет и дорогу укажет.
И побежал Иван. Бежит день, бежит два, бежит десять ден. Уже леса и дебри кончились, степь пошла ковыльная, полынная, репейная. Погнались за ним было калмыки, заарканить хотели и кобыльим молоком опоить, да не догнали: скор наш Иван на ходьбу. Дошел-таки до Змиевой горы, нашёл дуб, в нём дупло, а в дупле старец, который, увидев Ивана, заплакал, как малое дитя.
– О чём горюнишься, отче? – спросил Иван.
– Мочи моей нет, Иван, от таких мук. Кормят меня здесь винными ягодами, арбузами, дынями круглый год, чтобы я поливал этот дуб, а то высохнет он, а под ним пещера с золотыми бочонками, полными лалов, рубинов и яхонтов. Нет ли у тебя сухариков, Ванюша?
– Как не быть, есть. На Руси жить, да без сухаря есть-пить? Бери, дедушка!
Подал ему три сухаря, а старец отсыпал посыльщику в полу армяка тридцать золотых корабельников.
– Беги теперь, Иван, на Терек-реку. Там казаки живут, с бессерменами сабельками помахивают. Дашь ихнему ватаману два корабельника. За один корабельник даст тебе ватаман доброго коня, за другой всю казацкую справу.
И опять побежал Иван. Бежит день, бежит два… Степь кончилась, пошли пески зыбучие, жара окаянная, безводье. Но одолел все-таки, вышел к реке, вода в ней чисто лёд холодная. Достал из-за пазухи сухарь, размочил в воде, съел, стал оглядываться – осматриваться.
Видит – едет берегом реки казак, папаха на нём белая, чекмень малиновый, сапожки козловые, сабля серебряная, копьё ясеневое.
– Будь здоров, казак! Мне бы ватамана увидеть надобно.
– Может, мне своё дело обскажешь?
Уперся Иван, ни в какую не хочет говорить ни с кем, окромя ватамана.
Засмеялся казак и говорит:
– Я и есть ватаман. Поедем ко мне в приёмный дворец.
И как свистнет. Сразу из камышей конь выбежал и к Ивану ластится.
– Хватит играться. Поехали!
И помчались они вдоль берега бурливой реки, где вода с камня на камень прыгает, ревёт и рвёт берега. Скоро примчались на место. Видит Иван между двух дубов жерди березовые привязаны, а на жердях камыш наложен в несколько рядов. И на земле тоже камыш, а поверх него настелены ковры драгоценные персиинские, и стоит посредине огромная бочка с чихирём-вином, и казаки черпают вино кто ковшом, кто ведром и пьют так, что усы и бороды у всех взмокли.
Ватаман отправил казаков, кого границу стеречь, кого отсыпаться на печи, сел в камышовое