тебе лет? – спросил он.
– Тридцать шесть.
– Так я и подумал, ты примерно моего возраста. Здесь, на Порифе, ты не можешь умереть, пока тебе не исполнится сорок четыре. По крайней мере, не в текущем цикле.
Эдгарсон не нашелся что ответить. Он просто удивленно разинул рот.
– Меня зовут Фаулз, – представился мужчина. – Могу подбросить до города.
Эдгарсон забрался в машину, и уже через несколько секунд Фаулз закладывал крутые виражи.
– Ты убьешь нас обоих, – охнул Эдгарсон. Пейзаж за окном со свистом проносился мимо.
– Может быть, я и в состоянии эйфории, – сказал Фаулз, – но статистика не подтверждает твои страхи. Я не убью ни тебя, ни себя. А машина застрахована.
Остаток пути Эдгарсон стоически хранил молчание. Пока он не выяснит, что представляет собой Пориф, лучше держать язык за зубами. Не хватало еще нарушить какое-нибудь табу.
Среди великого множества планет цивилизованной галактики встречаются довольно-таки странные места, где благоразумие и здравый смысл не стоят ни гроша. Где закон гравитации отменяется на шесть месяцев в году, а постулаты земной науки воспринимаются как изящные фантазии.
Законы мироздания в формулировке ученых Земли и Пояса нисколько не волновали древнюю матушку-природу. Возможно, ей просто наскучило создавать однотипные Вселенные. Поэтому Эдгарсон вполне допускал, что здесь, на Порифе, он может умереть только по достижении сорока четырех лет.
– Вот мы и приехали, – радостно сообщил Фаулз, останавливаясь перед кирпичным домиком в пригороде. – Что я еще могу для тебя сделать? Какое-нибудь одолжение?
«Да, парень явно в состоянии эйфории, – подумал Эдгарсон. – Но это не повод отпускать его просто так».
– Временно я стеснен в средствах, – начал он вкрадчиво. – Может быть, ты…
– Ни слова больше, – прервал его Фаулз. – Будь моим гостем. Заходи в дом, располагайся. Сейчас я не могу отказать тебе ни в чем.
– Точно ни в чем? – Глаза Эдгарсона прищурились.
– Почти ни в чем. У меня сейчас пик альтруизма. Одна из моих особенностей. Конечно, через день или два это пройдет. Вероятно, потом я буду очень жалеть. Но сейчас – добро пожаловать!
Возле самой двери Фаулз остановился.
– Не обращай внимания на мою сестру, – прошептал он. – Настроение у нее не очень. Ты же знаешь, какими несносными бывают астеники. Сейчас она выбирается со дна депрессивного провала. Будь с ней добрее. – Он громко рассмеялся и толкнул дверь.
Внутри было именно то, чего Эдгарсон ожидал от жилища отсталой атомной эпохи: бугристые диваны, кляксообразные картины на стенах, нелепые шторы и дутые кресла.
Эдгарсон настороженно огляделся, пытаясь просчитать свои следующие ходы. Или его покровитель слегка съехал с катушек, или на этой планете и правда кроется нечто уникальное. Депрессивный провал! Даже жители продвинутых регионов не оперируют в быту такими терминами.
– Наверное, ты психолог, – предположил Эдгарсон, усаживаясь в кресло.
– О