он убивает двенадцатого, то, может, и ран двенадцать или двадцать четыре. Но нет. Всегда по-разному. Но всегда больше десяти: тринадцать, четырнадцать, семнадцать, – старичок наморщил лоб, припоминая. – Только на теле четвертой жертвы их было семь. Я даже сначала засомневался, что это наш маньяк постарался, но остальные детали сходились.
Инга кивнула. Да, это зацепка, и она уже знала, что с ней делать. Впрочем, охотясь на серийных убийц, Инга давно научилась концентрироваться на деталях. Позже, когда к ней попадут материалы дела, она сравнит каждое из шести убийств, каждое предложение в отчете, каждую версию, обстоятельство, отыщет все мелочи, детали, сходства и различия.
Но опыт также подсказывал Инге, что из всех жертв больше всего об убийце могли рассказать первая и последняя. Первая, потому что она редко была случайной. По крайней мере, убийца должен был выслеживать ее дольше одного вечера. Кроме того, у начинающего маньяка еще не было опыта.
Последняя жертва показывала, как маньяк изменился за время безнаказанности. И порой его самоуверенность приводила к ошибкам. Именно поэтому Инга спросила:
– А если сравнить первую и последнюю жертву. Что-то изменилось?
Старичок-патологоанатом задумчиво почесал затылок и чуть растерянно улыбнулся Инге.
– Так сразу и не поймешь. Чаще убивать он не стал, хотя ваши психологические книжки говорят, что мог бы… Способ тот же. Вот только возраст… До этого девушкам было восемнадцать – двадцать лет, а этой шестнадцать, ребенок совсем. – Старичок вздохнул, впервые утратив свою жизнерадостность.
Инга наморщила лоб, обдумывая новую информацию.
– А время смерти последней жертвы?
– Около полуночи.
Инга кивнула. Да, это многое объясняет. Он спешил. На этот раз он спешил, боялся не успеть до конца «своего» дня, а потому почти не выбирал. Прекрасно! Он ошибается, а Инга умеет замечать ошибки и использовать их в своих целях.
Инга попрощалась с Поликарпычем и, подхватив свою увесистую дорожную сумку, отправилась в управление знакомиться с начальством и следователем, ведущим дело.
Обе эти встречи оставили у Инги неприятный осадок. Полковник Никольский, подключивший ее к расследованию, оказался тучным, уставшим от службы человеком, искренне считающим, что его окружают полные идиоты. А следователь Степан Давыдов, хотя был довольно молод, силен и не глуп, мог вполне успешно расследовать бытовые убийства и мелкие кражи, но ничего не понимал в поимке серийных убийц. И оба они, и полковник и следователь, недоумевали, как в их городе могли появиться маньяк-убийца и Инга.
– Расскажите про свидетеля, – попросила Инга Степана, когда с формальным знакомством было покончено и она смогла вернуться к работе.
– Какого свидетеля? – хмуро уточнил следователь, морщась, как от зубной боли.
Инга не удивилась такой реакции, ее приезд мужчины-следователи всегда воспринимали как удар по самолюбию, хотя руководство и называло это усилением.
– Мне показалось, во