поднимал эту тему в надежде, что ты сама мне расскажешь, – вкрадчиво произнёс наг. – Мне слабо верится, что ты действительно превращаешься в мужчину. Признайся, кого ты прикрываешь?
Дейна почувствовала, как холодеет в груди.
– Отца, который бродит рядом с тобой и выслеживает врагов, о которых ты тоже упорно молчишь?
Не успела Дейна схватиться за эту спасительную идею, как встряла Сеша.
– Не, – решительно мотнула головой девчонка. – Я видела, как госпожа входит в комнату мамы Инан, а выходит оттуда уже мужчиной. Высоким таким, – Сеша поднялась на цыпочки и задрала вверх руку, – шире вас в плечах ладони на две, ноги длиннющие. Небритый, зубы белые, скалится постоянно, а все мамы от него млеют. Он, – хитрые глазёнки лукаво прищурились, – как «нагуляется», опять к маме Инан идёт и выходит от неё госпожой.
Любой намёк на насмешку или веселье исчез из глаз наагалея. На Дейну он посмотрел тяжело, молча обещая ей долгий и обстоятельный разговор. Не будь рядом ребёнка, он бы уже затащил хранительницу за ширму и выпытал подробности. Он не верил, что Дейна могла оборачиваться мужчиной. Не хотел верить. Но в памяти всколыхнулось воспоминание о длинной лохматой тени, обнимающей в свете костра Дейну, и под ложечкой нехорошо засосало. Прожив восемь веков и узнав мир, казалось бы, во всём его многообразии, Ссадаши всё же не утерял способность удивляться.
Потому что мир всегда находил, чем удивить и поразить его.
И как же Ссадаши хотелось, чтобы именно сейчас мир не удивлял его, а у загадочных слухов о Дейне нашлось простое объяснение. Например, что папенька Дейны под прикрытием любящей дочери шляется по борделям. Хотя насколько нужно любить отца, чтобы сопровождать его в такие места?
– Мы ещё вернёмся к этому разговору, – мрачно пообещал Ссадаши.
На императорский парк опустилась тёплая бархатная ночь, пронизанная рассеянно-мечтательным сиянием луны и холодным, звенящим светом волчьего месяца, чей лик напоминал согнувшегося дугой нага. Вполне конкретного нага, чьё исчезновение испоганило всю красоту ночи желающим насладиться поздней прогулкой.
– Ну? – Шширар вопросительно уставился на вынырнувшего из кустов запыхавшегося Шема.
Тот виновато мотнул головой и пожал плечами.
– Ни тени запаха, – охранник выглядел искренне растерянным. – Будто их здесь вовсе никогда не было.
В другое бы время Шширар нарычал на подчинённого, но в этот раз он и сам был обескуражен.
Мастерство наагалея исчезать в неизвестном направлении было известно всему княжеству. Иногда казалось, что он знает о расположении никому не ведомых портальных врат и имеет знакомство с никому не известным сильным магом, который его этими вратами и спроваживает куда-то.
Но даже наагалей не мог затереть полностью следы своего существования.
Шширар сперва решил, что у него нюх отбило. В покоях господина, в которых тот жил третью неделю, его запаха не было. Даже отхожее место наагалеем не пахло!
Но