не столь почтительно выдохнула старуха, косясь то на ворота, то на Шерра, – никак действительно Ихей пожаловал?
Шерр замер, переводя настороженный взгляд с одного лица на другое.
Побелевшая Езерна покрепче перехватила копьё и, решительно рявкнув:
– Сгинь, дух блудодейский! – перешла в наступление.
Шум за монастырскими стенами возрастал, и замершие посреди улицы Дейна и Ссадаши опасливо жались друг к другу.
– Освящённой водой в него!
– Дура! Водой себя кропи! Арбалет где?
– Почтенные, не сходите с ума! – орал кто-то мужским голосом.
– Там Тинтари, – решил Ссадаши и потянулся к воротам, но Дейна его одёрнула.
– Ну его, пусть.
Наг поразился нежданному милосердию, но хранительница продолжила:
– На кой нам его спасать? Пусть отстреливают.
Через стену перемахнуло что-то большое и чёрное, приземлилось на мостовую, разъярённо зашипело на Ссадаши и Дейну и ускакало в ночь так стремительно, что пьяницы даже не успели сообразить, что это всего лишь Госпожа.
– Страшно как… – протянула Дейна.
– Поползли отсюда, – предложил впечатлённый монастырскими разборками наагалей.
– Подождите, я соображу, куда там дальше…
Дейна выбралась из объятий наагалея, поправила арбалетный ремень и сосредоточенно уставилась на одну из густых ночных теней. Затем схватила нага за руку и утащила за собой в тень.
– Ого, – выдохнул Ссадаши, осматриваясь.
Луна и волчий месяц щедро поливали своим светом остов деревянного кораблика, кормой ушедшего в топь. В заиленной воде отражались звёзды, деревья вокруг кривились скрытыми во тьме чудищами, оглушающе громко выводили рулады лягушки.
– Это тот корабль, на котором духи веселье устраивают? – наг с любопытством осмотрелся, и прогнившие доски угрожающе затрещали под хвостом.
Дейна тоже осмотрелась. Ей, неопытной в речных делах, судно казалось просто большой лодкой с одной мачтой, с которой свисали то ли полусгнившие обрывки верёвок, то ли бороды мха. Познаний Ссадаши хватило, чтобы распознать в развалюхе небольшое плоскодонное судно, на котором было удобно заходить в мелкие речушки.
– Это оно, – уверенно ответил наг сам себе и, скатившись по наклонной палубе до самой мачты, заглянул в распахнутый трюм.
Оттуда пахнуло тиной и гнилью, но пьяному наагалею почудился и запах вина. Он даже якобы рассмотрел во тьме, пронизанной полосами лунного света, протёкшего сквозь щели в палубных досках, верхушки бочек.
– А это место мне больше нравится, – одобрил Ссадаши. – Вина бы сейчас… Где духи, которые его в глотки заливают? Я сам рот распахну.
– Рано ещё, – решила Дейна.
Хватаясь за прогнившие борта, женщина добралась до носа судна и уселась на краю, высунув ноги в дыру в перилах. Ссадаши подполз к ней и уселся рядышком, обвившись хвостом вокруг форштевня.
Тишина умиротворяла. Болота тихо побулькивали, лягушки надрывались,