мне на них! Я работала полгода над проектом, практически ежедневно получала похвалу от начальства, слышала про перспективы, удачу и свой талант, чтобы сегодня меня просто распяли в середине планерки, обозвав «посредственностью» и «неответственной соплячкой». Да пошли вы.
– Мисс Грейсон, надеюсь, вы понимаете, что этот проект не будет оплачен?
– Мистер сраный Томпсон, надеюсь, вы понимаете, что я проклинаю все это? – отвечаю я своему начальнику, который стоит в дверях общего кабинета всех архитекторов, и ехидно улыбается. На языке скапливается слюна, и я бы с огромной радостью плюнула ему в тупую рожу.
– Вот об этом я и говорил, Зиара. Вы слишком молоды. И вас тяжело назвать профессионалом: живете в выдуманном мире, постоянно опаздываете, зависаете…
Я хватаю со стола бумажный стаканчик с водой, и плескаю ему в лицо, попадая брызгами еще и на стену позади. Общий «Ох!» слышится за спиной, потому что этот спектакль видят мои теперь уже бывшие коллеги. Пусть смотрят и набирают сплетни, чтобы хоть чем-то занять свою скучную жизнь.
– Я творческий человек, придурок! Конечно, я буду зависать и вечно витать в облаках, потому что творить и создавать в этом уродском спичечном коробке просто не-воз-мож-но! Желаю вам всем уволиться отсюда к чертовой матери, чтобы мистер Томпсон сам рисовал проекты своими кривыми ручонками, которые растут прямиком их его задницы!
Я все-таки плюю ему в лицо. Прямо в угол губы, хотя целилась ровно в глаз. А после этого выхожу в коридор, громко шлепая по полу кроссовками на резиновой подошве. Как было бы эффектно, если бы кабинет прямо сейчас взорвался. В теории я могу прийти сюда ночью с бензином и зажигалкой. Но на практике меня скрутят прямо на улице, потому что невысокая блондинка со злыми голубыми глазами и канистрой точно вызовет подозрения.
Выйдя на свежий воздух, я наконец глубоко вздыхаю, поднимая лицо к небу. Солнце нацеливает свои лучи прямо на меня, как будто целуя и обещая, что мое увольнение – к лучшему. Что же, остается только верить. На самом деле я никогда не любила эту работу – я творческий человек, а чертеж на ватмане с соблюдением размеров и деталей, явно не про искусство.
Я художница. Правда, отстойная художница, которая не брала кисть в руки уже несколько лет. Все потому, что у меня нет вдохновения. Нет того особенного состояния, которое дарует второе дыхание и бесконечное свидание с холстом и красками. Весь чертов год я играю в гляделки с мольбертом, и пока он выигрывает. Но, сказать честно, состояние абсолютной художественной пустоты пришло ко мне гораздо раньше. Он забрал его вместе с собой.
Все это время я относилась к своему творческому застою как-то проще, но последние триста шестьдесят пять дней это мучает меня. Выпивает всю кровь, изматывает, уничтожает. Я ничтожество, раз так и не могу собрать себя в руки и уже начать хоть что-то рисовать. Можно сколько угодно винить его, но на выходе есть только я – пустая оболочка.
Бросаю свой старый рюкзак на асфальт, и сажусь на него по-турецки, доставая из кармана пачку сигарет. Будь проклят тот день, когда я решила покурить, чтобы расслабиться,