анализы. Проходили осмотры. Тесты. Обследования. Если честно, начали мы сразу же после заключения о… о…
Она все же не смогла выговорить вслух врачебный приговор, порывисто взяла со столика чашку, сделала большой глоток, замерла, приводя в порядок эмоции.
– В общем, неважно. Просто… хотите знать, что говорят результаты обследований?
Нет, я не хотела. Но я уже поняла, что за вопрос привел ее ко мне, и в этом не считала себя вправе ей отказать.
А Катерина продолжала:
– Мы здоровы. Оба. Мы в хорошей физической форме: Андрей регулярно посещает спортзал, я в качестве нагрузки предпочитаю танцы. Мы оба не пьем и не курим. У нас не выявлено патологий или нарушений, которые могли бы привести к… подобному результату. Наследственных заболеваний выявить тоже не удалось – по крайней мере, таких, которые могли бы оказать влияние на наших будущих детей. С точки зрения современной медицины, мы оба с мужем совершенно здоровы. Нам дают отличные прогнозы на новую беременность – после того, разумеется, как мы избавимся от этой. Через годик, когда я восстановлюсь. Нет никаких причин для опасений. А я… я боюсь. Понимаете, Червона? Потому что в этот раз для опасений тоже не было никаких причин.
Она посмотрела на меня, и я поняла, что этот чертов чай точно совсем не помогает. Надо что-то повесомее заводить.
У Катерины были совершенно больные глаза.
– Я не готова рисковать. Я не смогу, просто не смогу пройти через все это снова. Червона, скажите, у нас с Андреем могут быть здоровые дети?
Тягучее состояние расслоения сознания настигло меня еще на середине ее нервного монолога, и накрыло, и затянуло киселем, а после прозвучавшего запроса тумблер предохранителя, установленного во мне заботливыми старшими наставниками и долгими тренировками, перекинуло в положение «вкл.».
Больше всего в моей работе я любила именно этот момент, когда сформулированный запрос к предсказанию выводил дар в рабочий режим и я на мгновение становилась если не всеведущей, то ужасающе близко к этому.
Карты заскользили в руках, тасуя пластиковые картинки и невнятные образы.
– Поймите меня правильно, Червона, – голос Катерины, когда она клала на столик деньги за сеанс, воспринимался отстраненно, смазанно. – Я просто хочу сэкономить семейный бюджет. Не спускать его на многочисленные исследования, которые не факт еще, что дадут внятный ответ, а сразу срезать путь из пункта «А» к пункту «Б».
Я понимала Катерину. Я даже завидовала ее характеру: оказавшись на ее месте, я наверняка задалась бы вопросами, как так получилось и кто виноват.
А она не отвлекалась на поиск виноватых. Она смотрела в будущее и шла к цели по кратчайшему маршруту.
Карты выкладывались на стол. Одна. Другая. Третья.
Смотреть на них мне было не нужно, но я все-таки смотрела. Мне не хотелось смотреть на сидящую передо мной женщину. Не сейчас, когда она начала мне нравиться. Не сейчас, когда я почувствовала к ней искреннюю симпатию.
Но единственное, что я могла для нее сделать, – это быть с ней честной.
С