неожиданно обняла, впиваясь в кожу пальцами, и мы замерли посреди кухни. Я не хотел спугнуть, она не спешила отталкивать. А потом и вовсе положила голову на плечо и тяжело вздохнула.
– Сливки? – хрипло спросил я. Ответом мне стало громкое урчание в ее животе. – Наверное, я отвезу тебя к врачу. Только к другому.
– Теперь ты можешь возить меня, куда хочешь. Тебе только поводок осталось прицепить к ошейнику.
В груди снова взыграла злость. Сучка то возила меня мордой и пинала ногами, то обнимала, прижимаясь всем телом.
– Ты же сказала, что не хочешь умирать, – напомнил я, усаживая ее на столешницу. – Сидеть.
– Лапу давать не буду.
– Переживу.
Я занял себя приготовлением какого-то бестолкового перекуса, не сразу сообразив, что мне странным образом полегчало. Мышцы перестали ныть от тяжести, а в душе будто просветлело. За окном тоже распогодилось.
Пока ведьма грела пальцы о новую кружку с кофе, я вытащил из шкафа блокнот и отдался порыву. Звук грифеля и его запах на бумаге наполнили рот слюной, а грудь тоской. Давно я не чувствовал жизни в руках и желания что-то с этим сделать…
– Тебе не хватает кота, – заметила она и подтянула одно колено к груди.
– Сегодня и заведем.
– Безответственно. Ты не будешь уделять ему внимание.
– Кошки гуляют сами по себе. Им не нужно внимание.
– Это только кажется, – повернулась она ко мне.
– Замри, – приказал я и вперил в нее взгляд.
Ринка сжала зубы, тяжело дыша, но повиновалась.
– А ты у меня, значит, ответственная. – Ее черты я помнил наизусть. Пусть она и повзрослела, но, чтобы найти отличия, мне понадобилось всего несколько линий. Пока их немного, кажется, что все еще можно изменить. Если бы не ее потухший взгляд. – Ты не придумала, чего хочешь?
И почему такой простой вопрос ставил ее шерсть дыбом? Она терялась, начинала беспокоиться и потирать вспотевшие пальцы о футболку.
– Нет еще.
– Но ведь Тахира ты зачем-то хотела…
Повисла тишина, нарушаемая лишь звуком хриплого чириканья моего карандаша по листу.
– Мечтать не вредно, – отвернулась она в окно.
– Ну а если бы он повелся?
– Он бы не повелся, – настороженно нахохлилась она.
– И это, по-твоему, мечтать? – Я растушевал тени мизинцем и сдул грифельную пыль. – Даже Марине удалось больше…
– Она – не ведьма, – беспомощно спорила Ринка, поглядывая на блокнот в моих руках. – И она – его избранная.
– Ты его не хотела, – усмехнулся я немного разочаровано. Даже такая искра в моей ведьме меня бы устроила. Да, я бы повоевал с ней, убил бы немало столов в своем доме, но это бы имело смысл. – Хотела бы – не отдала никому.
– Я просто не сумасшедшая, – возразила она.
– Ты просто неудачница. Имея такую внешность, потрясающее тело и блестящий ум, ты написала ему прощальное письмо и пошла добровольно умирать. И кто тут ходит по краю ямы?
– А если бы не отдала Марине? – подперла она рукой подбородок.
Критику Ринка всегда воспринимала