попытаться найти работу, которую у меня был шанс получить, вместо того, чтобы тратить наше время здесь. Может быть, что-то из индустрии быстрого питания.
Ландшафтный дизайнер, которого я видела из окна на чердаке, снова на лужайке перед домом. У него все еще есть эти гигантские машинки для стрижки, и он формирует одну из живых изгородей прямо перед домом. Он крупный парень, одетый в футболку, которая демонстрирует впечатляющие мускулы и едва скрывает татуировки на плечах. Он поправляет бейсболку, и его темные-темные глаза ненадолго отрываются от машинки для стрижки и встречаются с моими через лужайку.
Я поднимаю руку в знак приветствия. «Привет», говорю я.
Мужчина смотрит на меня. Он не здоровается. Он не говорит: «Хватит топтать мои букеты». Он просто смотрит на меня.
– Мне тоже приятно познакомиться, – бормочу я себе под нос.
Я выхожу через электронные металлические ворота, окружающие территорию, и тащусь обратно к своей машине/дому. Я в последний раз оглядываюсь на ландшафтного дизайнера во дворе, а он все еще наблюдает за мной. В его выражении есть что-то такое, от чего у меня по спине пробегает холодок. А затем он почти незаметно качает головой. Как будто он пытается меня предупредить.
Но он не говорит ни слова.
Глава 2
Когда вы живете в своей машине, вам нужно сохранять простоту.
Во-первых, вы не собираетесь проводить никаких крупных собраний. Никаких вечеринок с вином и сыром, никаких покерных вечеров. Это нормально, потому что мне некого видеть. Самая большая проблема – где принять душ. Через три дня после того, как меня выселили из студии, то есть через три недели после того, как меня уволили с работы, я обнаружила остановку для отдыха с душем. Я чуть не заплакала от радости, когда увидела это. Да, в душе очень мало уединения и слабо пахнет человеческими отходами, но в тот момент я отчаянно хотела быть чистой.
Сейчас я наслаждаюсь обедом на заднем сиденье машины. У меня есть электроплитка, которую я могу подключить к прикуривателю для особых случаев, но в основном я ем бутерброды. Много-много сэндвичей. У меня есть холодильник, в котором я храню мясное ассорти и сыр, и буханку белого хлеба – девяносто девять центов в супермаркете. И потом закуски, конечно. Пакетики с чипсами. Крекеры с арахисовым маслом. Твинки. Нездоровые варианты безграничны.
Сегодня я ем ветчину и американский сыр с небольшим количеством майонеза. С каждым кусочком я стараюсь не думать о том, как мне надоели сэндвичи.
После того, как я съела половину сэндвича, в кармане звонит телефон. У меня есть одна из тех раскладушек с предоплатой, которыми люди пользуются только в том случае, если собираются совершить преступление или же вернулись на пятнадцать лет назад. Но мне нужен телефон, и это все, что я могу себе позволить.
«Вильгельмина Кэллоуэй?» – говорит на другой линии женский голос.
Я вздрагиваю при упоминании моего полного имени. Вильгельмина была матерью моего отца, которого давно уже нет. Я не знаю, какие психопаты назвали бы свою