послышался встревоженный шепот мужа. Он поднял мою руку и несколько раз поцеловал. – Прости. Мы договаривались не поднимать эту тему. Я знаю, как тебе больно слышать. Хильди, прости…
Еще один виноватый поцелуй задержался на моей руке.
Я не чувствовала его из-за перчатки и тупой ноющей боли. Я пришла сюда, чтобы если не исцелить, то хотя бы забыть о ней, но сейчас она снова нашла меня.
О, если бы его слова могли утешить. У меня с утра было такое невероятное настроение, словно ребенок в детстве ожидает новогоднее чудо. И сейчас я всеми силами пыталась его вернуть.
– А ты знаешь, кто это? – спросил Ровланд, указывая на даму.
Неподалеку стояла дама в темном. Белый снег на темной одежде казался таким ярким.
Со стороны я понимала, что она молодая женщина, которую за одну ночь состарило горе. На красивом бледном лице виднелись безжизненные глаза, в которых плескалась боль. Она неустанно теребила брошку возле горла, пока ее горничная строила глазки носильщику и не знала, чем себя занять.
Дама была одета изысканно, но при этом она выглядела так, словно ее выкопали из могилы, отряхнули и привезли сюда.
– Миссис Эллинг! Я уже замерзла, – жалобно противным голосом произнесла горничная, обращаясь к хозяйке. – Где этот поезд! Так и пальцы можно отморозить!
Но миссис Эллинг стояла, словно изваяние.
Она смотрела на маленькую девочку, которая что-то щебетала деду. И в глазах миссис Эллинг была пустота.
– Кто это? – спросила я.
– Маркиза Камилла Эллинг, – произнес муж, вздохнув. – Слышала о крушении поезда в ущелье, неподалеку от Ланштайна? Когда на поезд сошла лавина и часть вагонов снесло в пропасть… Уцелели только четыре первых вагона и два задних, которые вовремя успели отцепить кондукторы. Их перевернуло, но они не упали.
Я поежилась. Ужас какой.
– Да, да, что-то писали в газетах, – прошептала я. – Много людей погибло. Тогда еще по домам ходили и просили деньги для сирот … Я дала им, и сказала, что если что-то нужно, пусть приходят еще. Но они не пришли…
– Год назад в этой катастрофе погиб ее муж и ее шестилетняя дочка Мадлен. Камилла Эллинг так до сих пор и не оправилась от трагедии. Поговаривают, что она часто бросается и хватает за руку маленьких девочек, называя их именем погибшей дочери.
Видеть чужое горе было невыносимо, и я отвернулась.
Прислонившись к фонарю стоял господин лет сорока. Поверх его чемодана виднелась стопка книжечек.
– Это кто? – спросила я.
– Похож на ученого! – заметил муж. – Но я его не знаю.
– Я тоже не знаю, – заметила я, видя, как господин смотрит на снежинки и что-то записывает в небольшую книжечку. С видом мечтательным и каким-то отрешенным он что-то писал.
– Мне кажется, что он поэт, – прошептала я, видя как незнакомец шевелит губами и что-то черкает.
Я повернула голову, как вдруг увидела красивого незнакомца. Он стоял на перроне, освещенный фонарем. Снег падал на его черные волосы. И я невольно зацепила его взглядом,