и остаются. На мою долю хватит того здоровяка, что разворотил стены в тоннеле.
Энергии во мне бурлило, хоть отбавляй. Я не поленилась обойти разветвляющиеся тоннели, нарочито производя много шума. Если бы хоть один паучок проскочил вслед за здоровяком, то обязательно дал бы о себе знать.
Запасов пищи я лишилась, поэтому сразу после проверки отправилась на охоту. Единственное, что сделала перед выходом, обработала растворителем оружие, которым рубила грибы и убивала хорба. Еще не хватало, чтобы грибные споры или яд испортили съедобное мясо. Для утоления голода и пополнения запасов мне хватит одного борха.
Выманив зверя из укрытия, насадила тушу на скорпионье жало и тут же вскрыла жвалой, чтобы добраться до лакомой части. Сырую печень я взяла за правило съедать на месте. Хищники ведь тоже не безмозглые твари, раз первым делом пожирают внутренности поверженного врага, оставляя мясо на потом. Вот и я делала так же, вгрызаясь зубами в сочащийся кровью кусок. Внезапно краем глаза я уловила еле заметное движение. Мозг еще только обрабатывал информацию, что подобное шевеление грозит смертельной опасностью, а тело уже кульбитом уходило в сторону. Приземлившись на четыре конечности, я тут же сгруппировалась, выхватывая меч чербиса.
Но вместо нападения из кустов выскочил непонятный комок из шерсти и иголок, который с жадностью накинулся на недоеденную печень и смачно зачавкал.
– Эй! Это мое! – возмутилась до глубины души. – А ну, отдай немедленно! – попыталась отвоевать оставшееся сердце, легкие и почки.
Но этот бессовестный комок зашипел на меня, вздыбливая волоски и обнажая острые и опасные зубки.
– Я что ска… – пока я отвлеклась на колючую пакость, на полянке появился еще один зверь, на этот раз огромный и тоже колючий, который продолжил дело мелкого нахала и стал поедать мясо борха, заглатывая его цельными кусками. – Гая? – не сразу узнала подругу в полинявшей и загвазданной в грязи туше. – Ты жива? Как? Откуда? Какими судьбами? Голодная, да? Кушай, моя хорошая. Хочешь, еще борхов поймаю?
Кошка не ответила, только оторвала зубами сочный кусок и бросила шипящему комку иголок. Черному, как смола, но с белым пятнышком на грудке.
– Так, это твой детеныш? – сообразила я, почему обнаглевшему комочку досталось лучшее мясо и внутренностей. – Это он или она? До чего же хорошенький. Как же я по тебе соскучилась, Гая. Отчаялась уже, что вернешься. Думала, ты погибла, свалившись с такой высоты, – указала на шумящий неподалеку водопад. – Сколько еще борхов поймать? Два? Мало будет? Сколько же суток вы не ели?
Покачав головой, отправилась на охоту, притащив через полчаса на полянку четыре тушки, а потом еще четыре. Кошка и впрямь оголодала, раз ела и ела, не останавливаясь. Даже наглый колючий комочек после пятой подряд печени угомонился и разлегся тут же, выпятив набитое пузико. Гая тоже, наконец, насытилась