страницы. И, разумеется, обнаружила несколько аккуратно вырезанных прямоугольников и неровный гребень в месте склейки, там, где были вырваны целые листы. Я бросила журнал обратно на коробку.
– Я переписывалась по электронной почте с женщиной из агентства недвижимости, – сообщила я. – Она рекомендовала нам постараться подготовить дом к продаже к середине июля, учитывая, что люди, вероятнее всего, захотят купить жилье к тому времени, когда их дети пойдут в школу. Значит, у нас есть около полутора месяцев, чтобы навести порядок.
Коннер оглядел царящий вокруг хаос, его взгляд скользнул от старой посуды, оставленной на приставном столике, к вороху белья в центре комнаты и смятым картонным коробкам, втиснутым между диваном и стеной. Я не могла понять, для чего отцу было нужно так много вещей, столько бесполезного хлама и откровенного мусора, и внезапно почувствовала, что начинаю злиться на Коннера за то, что он раньше не ухаживал за домом. Не заботился о нашем отце, который, как ни крути, всегда был больше его, чем моим.
Наконец Коннер снова повернулся ко мне, состроив утрированную гримасу отвращения, которая почти заставила меня улыбнуться. Почти. Я еще не пила кофе.
– Знаешь что? – предложила я. – Дай мне пятнадцать минут – принять душ и одеться, а потом можем перекусить и придумать план действий. Согласен?
В итоге мы зашли в расположенный неподалеку Waffle House[15]. В этом месте было нечто успокаивающее, нечто незыблемое. Я сразу же почувствовала себя куда комфортнее, отмораживая задницу в кабинке этого кафе, сидя напротив своего брата, пока мы оба вглядывались в засаленные меню, точно собирались выбрать нечто отличное от того, что брали обычно, находясь в этом старом заведении.
– Ну, – проговорила я после того, как мы сделали заказ, – как дела у Шани?
Лицо Коннера просияло. Он так сильно любил свою девушку, что это практически вызывало у меня тошноту. Я не горжусь этим, но я даже отключила уведомления о новых постах Коннера в социальных сетях в месяц их годовщины, потому что он каждый день писал о том, что еще он в ней любит. Как мило морщится ее носик, когда она смеется. Как она готовит масала доса по рецепту своей матери-индианки. Что она всегда рядом с ним… Список можно продолжать и продолжать.
Он даже придумал хэштег. Не то чтобы #Shanielove было невероятно креативно, но тем не менее. По-настоящему вывела меня из себя фотография, где он написал хэштег горчицей на хот-доге в память об их пятом свидании на бейсбольном матче. Кто вообще помнит, куда они ходили на пятое свидание?
– Замечательно! – воскликнул он. – Ей осталось проучиться еще один год в школе медсестер. Она сказала, что ей очень понравилось работать в неврологическом отделении, но там не так много работы, поэтому она просто максимально наберется опыта и уйдет оттуда.
Его нога подпрыгивала под столом со скоростью мили в минуту. Эту его привычку, сигнализирующую, что он чем-то взволнован, я помнила с тех пор, когда он был ребенком. Ему не терпелось сказать что-то еще, я это чувствовала.
– Хорошо… –